вроде еле шагавший, но с такой тяжелой палкой, что ею запросто можно оглушить медведя. На грудь ему опускалась седая борода, в которой застряли зеленые травинки и листочки.
Это сейчас-то, в январе!
В каждом его спутнике крылось что-то неуловимо чуждое, экзотическое, но при этом не опасное.
Ворота за их спинами закрылись с протяжным скрежетом, и Мишка невольно вздрогнул. Показалось, что вокруг потемнело, но свет тут же вернулся, а женщина в синем пальто, похоже, что экскурсовод, повернулась к остальным.
– Добро пожаловать, – сказала она. – Говорить много я не буду, вы все увидите сами. Увидите и услышите.
Мишка нахмурился – как же так?
Экскурсовод как раз и должен молоть языком, рассказывать всякую всячину.
Но никого, кроме него, подобное заявление не удивило, и они пошли дальше, по обсаженной елками аллее. Впереди, на фоне очистившегося от туч неба засверкали купола сбившихся в кучку старинных церквей.
Когда деревья остались позади, стало видно, что очертания зданий дрожат, как нагретый воздух над асфальтом.
– Да славится имя Христа Вседержителя! – воскликнул мужчина в шляпе и истово перекрестился.
Старичок в валенках хитро покосился на него, но ничего не сказал.
Женщина-экскурсовод повела гостей к стоявшему на постаменте гигантскому, в четыре человеческих роста колоколу. Когда подошли ближе, Мишка разглядел, что в боку у металлической громады не хватает куска, и ему сделалось даже обидно… словно увидел могучего красавца-великана без одной ноги.
– Царь, – прошептала бледная девчонка, и на бескровных губах ее появилась улыбка.
Женщина-экскурсовод нагнулась, осторожно приложила руку к покрытому снежком боку. Секунду ничего не происходило, а затем мир раскололся от обрушившегося на него громоподобного звона.
Мишке показалось, что земля под ногами разверзлась и он летит в тартарары.
Через мгновение сообразил, что все в порядке, единственно болят уши и слегка кружится голова. Вот только Кремль изменился – стены остались, зато церкви исчезли, на их месте возникла стройплощадка.
Поднялись деревянные леса, забегали непривычно одетые люди, заскрипели телеги, нагруженные бревнами и глыбами белого камня. Неимоверно быстро, точно на ускоренном видео, принялись расти храмы – ярус за ярусом, арка за аркой, глава за главой, крест за крестом…
Мишка только рот открыл.
Возникали и исчезали хлипкие деревянные дома, изменялись стены Кремля, по небу со страшной скоростью мчались облака. Возникало ощущение несущегося мимо прозрачного потока, стремительного, могучего, неостановимого.
Он слышал, как разговаривают строители – не все, отдельные слова, вырывающиеся из жужжащего гула. Но этого хватало, чтобы понимать, что и где находится – вот Успенский собор, старейший во всей Москве, вот колокольня Ивана Великого, высокая, как гордыня ее создателя, Бориса Годунова.
Кто такой Годунов, Мишка не знал, но пообещал
