Все еще держа телефон возле уха, он вернулся в спальню и принюхался: пахло молоком и немного жасмином, из окна тянуло жженной накануне сухой листвой. Соленым ветром совсем не пахло, хотя океан был близко. Толик вспомнил, что забыл потушить свет, и вернулся на кухню. «Прости, я больше не могу говорить. И не переживай, все будет хорошо, я точно знаю». Он выключил телефон и подошел к окну: в предрассветном сумраке, пару раз вспыхнув, растворились и исчезли несколько серебристо-зеленых искр. Наверно, угли еще тлеют, надо было лучше костер загасить. Расправив плечи, он сладко потянулся и вернулся в постель.
Дина Неверова
Ожог
Каждое лето меня отправляли к бабушке в деревню Казачий Ерик, которая находится возле речки с таким же названием. В 1997 году лето в этих краях выдалось на редкость жарким – бабушкин термометр в виде петушка уже в девять утра показывал немыслимые плюс сорок! Когда я подходила к нему после обеда, красная полосочка, начинавшаяся где-то в животе у петушка, поднималась до самого петушиного гребешка, и казалось, что алый огненный поток вот-вот хлынет из птичьего горла.
Днем нестерпимый жар исходил от раскаленных домов, потрескавшейся земли, воздух точно кипяток вливался в легкие, не давая дышать, а вечером налетал колючий степной ветер, заметая увядшие вишневые сады красной песчаной пылью. Я, наверное, была единственным счастливым человеком в этой деревне – во-первых, потому, что приехала из холодного Петербурга и радовалась солнцу, а во-вторых – я влюбилась. Случилось это как-то вдруг, и непонятные слова про «любовь с первого взгляда», которые повторяли глупые барышни из бабушкиных романов, стали понятными.
Мне было двенадцать, Руслану – шестнадцать, тем летом мы встретились всего два раза, один раз у деревенского колодца, где он помог мне набрать воды. Впервые в жизни мужчина что-то сделал для меня, и впервые в жизни я почувствовала – это была не просто вежливость, а что-то другое. И это другое слышалось в его низком голосе, блестело в темных глазах и передавалось через случайные прикосновения, пока мы шли по узкой тропинке, ведущей от колодца к бабушкиному дому. И то ли от жары, то ли от приторного запаха увядших вишневых деревьев, то ли от подъема в горку у меня кружилась голова и путались мысли, но до мурашек хотелось длить это головокружение и идти, идти…
Второй раз мы встретились в поле, которое широким покрывалом раскинулось вдоль берегов Казачьего Ерика. Я собирала шалфей, как вдруг мимо меня промчался табун лошадей, а следом трое всадников, один из них неожиданно развернул лошадь, и вот он уже рядом – разгоряченный конь бьет передними ногами в метре от меня, я вижу только эти танцующие ноги и чувствую острый мускусный запах, который исходит от животного. Руслан сидит на взмыленном жеребце, словно какой-то мифический демон – прекрасный и злой,
