Сама с тобой намудрила – до сих пор не пойму. Вроде, в полной семье ты росла, любовь родительскую видела, понимание, помощь. А выросла – льдина, айсберг какой-то. Ну, да что об этом говорить… Тебе сейчас о своей душе думать надо, а ты еще одну программу саморазрушения запускаешь.
– И зачем о ней думать-то, о душе?! От нее только боль одна и муки. Лучше бы умолкла совсем…
– Слушай меня, Мила. Молчи и слушай. А там… Делай, что хочешь. В конце концов, это твоя жизнь. Может, такова твоя планида – прожить жизнь так, чтоб другим неповадно было. Отрицательным примером чтобы быть. Я уж не знаю, каким ветром тебя надуло к гинекологу, но понимаю, что это не случайно. Видимо, ты должна была, наконец, узнать про свою болезнь. И должна благодарной быть людям, которые тебя к этому шагу подвигли. Бог тебе шанс дает вылечиться, раз болезнь твоя носит – пока! – доброкачественный характер. Хотя в болезни этой виной бывают мужчины, выздоровление зависит от женщины. Ты должна сегодня же пересмотреть свою жизнь с Юрием, простить его за все доставленные неприятности, выплакаться…
– Что? А то ты не знаешь, что не умею я плакать! Не развиты у меня железы эти слезные!
– Это еще одна причина болезни. В опухоли твоей скопились невыплаканные слезы, непрощенные обиды…
– Я от этого не умру в ближайшие месяцы?
– Глупый вопрос.
– Не глупый. И не праздный. Я… Я хочу пластику сделать.
– ???
– Ну, чего замолчала? Не хочешь, что ли, свою дочь красавицей видеть?
– Да для меня ты всегда была и есть красавица. Тебе бы только взгляд подобрее да улыбку, да характер помягче, и цены бы не было!
– Плевать на улыбку. А на характер я давно забила: что выросло, то выросло. Хочу новое лицо, новую грудь! Так что, не до миомы мне сейчас.
– Не поняла ты меня, Мила. И бодрость твоя нарочитая. На самом деле ты, как нормальная женщина, боишься этой болячки. А раз боишься, так лечись!
– Я могу к этой теме вернуться после пластической операции. Даже смысл появится здоровенькой быть, когда красоту себе верну! А сейчас… Одной фигней больше, одной меньше… Морщины, потерявшее форму тело, обвисшая грудь… Какая разница, есть при этом раскладе какая-нибудь еще гадость внутри?
– Не гадость. Учительница твоя. Ты теперь должна о ней думать постоянно, думать тепло, благодарить за то, что она у тебя появилась. Как урок, как Божий знак. Полюбить ее…
– Так, всё, не могу больше слушать этот бред.
– Хорошо, Мила. Если я для тебя не авторитет, съезди в церковь. Поверь мне, ты сразу почувствуешь себя лучше! Может, и мысль здравая в твою головушку придет. А пластику эту я не одобряю. Лишняя трата денег. И потом, кто тебе дал право вмешиваться в то, что создал Бог?
– Во-первых, тело – мое, и что захочу, то с ним и сделаю. Во-вторых, такой уродливой и Богу противно меня видеть!
– Да почему уродливой, Мила?! Ты посмотри, как выглядят женщины в твои годы! И как выглядишь ты! Красавица!
– Не терплю лести,
