никого, кроме нее. И еще она была настоящая леди, на все сто процентов. Ее, похоже, ничуть не волновало, что она предоставлена самой себе.
Теперь Питер окончательно вспомнил то, что знал об этой женщине. Он часто видел в журналах ее фото, сделанные в те годы, когда она только вышла замуж за Тэтчера, и еще более ранние – в обществе ее отца. Перед ним была супруга Энди Тэтчера, Оливия Дуглас Тэтчер. Как и ее муж, она происходила из семьи профессиональных политиков. Отец – всеми уважаемый губернатор Массачусетса, брат – недавно избранный конгрессмен из Бостона. Питер припомнил, что ей тридцать четыре года, она часто привлекает к себе внимание журналистов, ее любит пресса, ее не оставляют в покое газетчики, хотя она и не дает им поводов для скандальных публикаций.
Питер не раз читал интервью с ее мужем, но никак не мог вспомнить, чтобы кто-то брал интервью у нее самой. Она всегда оставалась на заднем плане, предпочитая держаться в тени. Питер поймал себя на том, что, даже войдя вслед за ней в кабину лифта, словно зачарованный не может оторвать от нее взгляд. Она стояла к нему спиной, однако так близко, что он мог протянуть руку и коснуться ее. При мысли об этом у него перехватило дыхание. А какие красивые у нее волосы – темные и шелковистые, так и хотелось их погладить.
Как будто угадав мысли Питера, женщина обернулась и посмотрела на него. Их взгляды встретились снова, и на мгновение ему показалось, будто время остановилось. Его в очередной раз поразила печаль в ее глазах. Она, словно бы не произнеся ни слова, пыталась что-то ему сказать. Такого выразительного взгляда он еще ни разу не видел. Оливия Тэтчер отвернулась столь же внезапно, как до этого посмотрела на него, и больше не глядела в его сторону.
Носильщик внес его багаж в номер. Горничная уже успела все подготовить, и в его люксе царил идеальный порядок. Войдя, Питер огляделся по сторонам, и ему снова, как и в каждый приезд в «Ритц», показалось, будто он умер и вознесся на небеса.
Обстановка номера поражала своей изысканностью. Парчовая обивка стен была нежного персикового оттенка. Мебель исключительно антикварная. Камин сложен из розового мрамора. Шторы и покрывала выдержаны в той же цветовой гамме. Мраморная ванная была оснащена всеми мыслимыми и немыслимыми мелочами, призванными удовлетворять любую прихоть постояльцев. Это было сродни сну наяву.
Питер дал чаевые портье, встал и медленно прошелся по комнате. Затем вышел на балкон и пару минут постоял там, любуясь ухоженным садом и цветочными клумбами и думая об Оливии Тэтчер. В ее лице и глазах было нечто колдовское. Такое же впечатление когда-то произвели на него и ее фотографии. Никогда еще ни одна женщина не производила на него такого магического впечатления, как жена сенатора Тэтчера. Взгляд ее огромных глаз словно отпечатался в его памяти.
Нет, от него не ускользнуло застывшее в них страдание. Но это не был безжизненный, потухший взгляд, в нем светились сила и воля. Она как будто пыталась что-то сказать ему, или любому,
