ее руку. – Я сообщу о нем Агентству. И о вас тоже. Это мой долг.
Она уронила руку, словно извиняясь за то, как ошибалась в нем, а возможно, и во всем человечестве.
– У каждого из нас свои обязанности.
Она прошла вперед, подняла засов и обернулась к нему, прижавшись спиной к двери.
– Я думаю, вы совсем не такой суровый, каким хотите казаться.
Эти слова заставили его остановиться. Он не был суровым. Его обижало такое предположение; обижало, что медиков считают неспособными на понимание, лишенными сочувствия.
Тех, кто живет среди болезней и смерти, от чьих способностей и решений зависят здоровье, жизнь, а вместе с ними и счастье людей, не должны трогать житейские драмы, страдания и обывательские ценности. Это было бы невыносимо.
– Этажом ниже еще одному старику нужна помощь, – нерешительно начала девушка. – Не могли бы вы взглянуть?
– Даже не обсуждается, – резко ответил он.
На мгновение девушка вздернула подбородок. Гордость проснулась, подумал он. И тут она кивнула.
– Простите, – сказала мягко.
По ее словам, зажигать свет было опасно, поэтому она вызвалась проводить его. Ее рука была теплой, а пожатие – крепким и уверенным. Пройдя большую часть пути, они оказались на площадке, с которой лестница поворачивала налево. В правом ее конце, скрытом в темноте, внезапно распахнулась дверь.
Флауэрс высвободил руку и сунул ее в карман пальто, нащупав для большей уверенности рукоятку пистолета.
В темном дверном проеме бледно мерцало призрачное лицо.
– Лия? – последовал тихий вопрос. Голос был тонкий, как у маленькой девочки. – Так и знала, что это ты. Дай мне руку. На одну секундочку. Я думала, никогда уже не выберусь из темноты…
– Уже все, – успокоила девушку Лия, погладив ее по лицу. – Теперь у тебя все будет в порядке. Не смей даже думать по-другому.
Флауэрс щелкнул кнопкой фонарика на чемоданчике. Его свет ударил в дверной проем, заставив девушку застонать и отпрянуть, прикрывая рукой глаза.
Флауэрс выключил фонарик – он успел разглядеть достаточно. Девушка в тонкой, залатанной ночной сорочке походила на скелет, туго обтянутый бледной кожей. Не считая двух пятен лихорадочного румянца на щеках, в лице ее не было ни кровинки.
Она умирала от туберкулеза.
Туберкулез. Белая чума. Он снова атаковал человечество около века назад, когда у его возбудителей развилась нечувствительность к тем лекарствам, которые когда-то практически стерли болезнь с лица земли. Но в наше время! Почему они допускают такое!
– Иди наверх и побудь с Филом, – велела Лия. – Ему нужна поддержка. У него был инсульт, но теперь дело идет на поправку.
– Хорошо, Лия, – согласилась девушка. Ее голос словно стал сильнее, в нем прорезались уверенные нотки. Тенью скользнув мимо них, она поспешила наверх.
– Что с ними не так? – напряженным голосом спросил явно озадаченный Флауэрс. – Туберкулез сейчас
