еще на пять рублей – именно столько механики, паразиты, брали за один кадрик, прекрасно соображая, что пребывают в выгодном положении Петьки из старого анекдота: «Дорого? А ты, Василий Иваныч, по базару походи, авось подешевле найдешь…»
А откуда подешевле, если дело происходило в пустыне, где кроме них не было ни единой живой души, и у Петьки-продавца имелся в наличии мешок сухарей, который он и предлагал Василию Иванычу за подобранный тем мешок золота…
Киномеханики этот анекдот наверняка знали – кто ж его не знал? И пятерку им платили безропотно – дешевле нигде не найдешь. Как и их троица: они тогда пару месяцев уже работали на Главпочтамте, и деньги появились в количестве, неизмеримо превосходящем скудный доход школьника, полтинник на обед. И кое-какой житейский опыт обозначился. И новые знакомства завелись, с людьми уже постарше их, – окончив школу и двинув работать, они перешли в другую категорию: по закону несовершеннолетних, а по жизни взрослых. Так что по второму разу уже в кино не бегали и не гадали, где раздобыть фотовспышку. Знали, куда идти с приветом от того-то и того-то.
Из-за того, что приобщиться к прекрасному стремилось немало знающего жизнь и небедного народа, банная сцена на экране понемногу ужималась и ужималась, через пару недель Женя Комелькова и вовсе бесследно пропала, как будто и в баню весело не влетала.
Чуть позже они, уже привычно, поступили точно так же, когда в одном из клубов стали крутить «Последнюю реликвию» с той самой голенькой эстоночкой, такой, что всё отдай, и мало. Там всё было ещё циничнее: через неделю голая красотка вообще из фильма исчезла самым загадочным образом – очень уж короткая была сцена, и кадриков оказалось меньше, чем желающих, готовых выложить уже две трёшки… Такое вот насквозь незаконное, но прибыльное предприятие. Причем продавший им кадрики разбитной малый с ухмылочкой прокомментировал: дело хотя и незаконное, но по мизерной стоимости кадрика тянет не более чем на мелкую кражу, из-за которой никто под следствие не потащит. А от статьи «Распространение порнографии» при известной оборотистости увернуться легко: в конце концов, эта не проникшая с разлагающегося Запада фотография, а кадры из честных советских кинофильмов, разрешенных цензурой.
Ну а дальше совсем просто: знакомый фотограф снимки увеличил (содрав еще трешку за цветную пленку), а знакомый из мастерской кукольного театра и вовсе за пару огнетушителей вставил снимки в рамки и застеклил. Вообще-то они прикупили и другой кадрик: тот, где какие-то местные урки старинных времен захотели красотку изнасиловать (и понять их можно), двое завалили, а третий очень эффектно рвет на ней рубашку, так что грудки наружу на пару секунд. Однако этот кадр на увеличение не пошел – как-то он не очень гармонировал с первыми двумя. А так получилось неплохое украшение интерьера. Впрочем, даром третий кадр не пропал, все свои расходы они возместили – сами взяли фотоувеличитель и нашлепали для каждого десятка по два снимков на обычной фотобумаге – черно-белой,
