на склоне горы, потянулся и обрадованно сказал:
– Голова у меня совсем не болит, – нисколечко, а ведь как мучился вчера! Зато теперь она почему-то стала чесаться.
Чжу Ба-цзе рассмеялся:
– Раз чешется, надо попросить чародейку еще разок стукнуть тебя. Что ты на это скажешь?
Сунь У-кун плюнул с досады:
– Отвяжись!
Но Чжу Ба-цзе продолжал смеяться:
– Ты говоришь «отвяжись»! А нашего наставника тем временем чародейка к себе привязала!
Тут Ша-сэн прервал их.
– Да перестаньте вы ссориться, – с сердцем произнес он, – ведь уже совсем рассвело. Идемьте лучше на расправу с этим дьяволом в образе женщины.
– Брат, ты пока побудь здесь, – сказал ему Сунь У-кун, – покарауль коня и никуда не ходи, а Чжу Ба-цзе пусть идет за мной!
Дурень приосанился, подпоясал халат и пошел вслед за Сунь У-куном. У обоих в руках было оружие. Перепрыгнув через гору, они направились к каменному щиту перед воротами пещеры. Тут Сунь У-кун обратился к своему помощнику с такими словами:
– Ты пока постой здесь, а я проберусь и узнаю, не причинила ли эта ведьма вреда нашему наставнику. Если ей удалось обольстить его и он лишился целомудрия, то нам нечего больше делать и придется расставаться, но если он остался непоколебим и проявил твердость характера, не поддавшись никаким соблазнам, то нам надо будет во чтобы то ни стало убить ведьму, выручить учителя из беды и следовать дальше на Запад.
– Ты что, полоумный, что ли? – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Не знаешь пословицы: «Сушеная рыба лучшая подстилка для кошки». И вряд ли ты сможешь против этого возразить.
– Да перестань ты зря болтать! Погоди, я все узнаю.
С этими словами наш Сунь У-кун покинул Чжу Ба-цзе и зашел за каменный щит.
Встряхнувшись, он снова превратился в пчелку и пробрался за ворота. Там он увидел двух молодых привратниц, которые сладко спали, положив под голову сторожевые колотушки. Сунь У-кун полетел к цветочной беседке. Там тоже крепко спали служанки, несмотря на то что уже настал день. Видимо, все они изрядно устали за ночь. Сунь У-кун полетел дальше и вдруг услышал стон. Оглядевшись, он увидел под верандой Танского монаха, связанного по рукам и ногам. Сунь У-кун тихонько подлетел к нему, уселся на голову и позвал:
– Наставник!
Танский монах сразу же узнал голос Сунь У-куна:
– Это ты, дорогой мой Сунь У-кун! Спаси меня скорей!
– Как прошла ночь? Насладился любовными утехами?
Танский монах заскрежетал зубами от ярости.
– Да я лучше умру, чем позволю себе что-либо подобное! – вымолвил он.
Сунь У-кун, однако, продолжал допытываться.
– Я заметил вчера, – сказал он, – что эта чертовка уж очень явно к тебе благоволит. Каким же образом ты очутился сейчас здесь в таком жалком виде?
Тогда Танский монах стал рассказывать:
– Она не оставляла меня в покое почти до самого утра. Но я не поддался
