[благотворно] воздействовать на учащихся, такое воздействие могло бы успешно привести их к прозрению лишь, когда этим процессом руководил бы подлинный мистик. Но ни один подлинный мистик не станет использовать материалы, не имеющие отношения к месту, тем более, способом, который пропагандируют имитаторы. Время и его требования – существенны для проявления суфийской способности. Как сказал древний Суфийский учитель, Амир ибн Усман аль Макки:
Суфий жив для того, что составляет ценность времени, и в каждый момент он
Посвящает себя требованиям этого момента.
Из этого отнюдь не надо заключать, что современные имитаторы – мошенники. Но даже самый искренний мужчина или женщина на Земле окажется полностью бесполезным, если вместо знания и созвучия с Конечной Реальностью изберет механичность.
Таким образом, в Суфийских духовных занятиях сущностные предварительные условия фундаментально важны и должны соблюдаться, даже если учащийся настолько же полон рвения, как Моисей, и, быть может, особенно должны соблюдаться теми, кто полон такого рвения.
Прежде всего, духовному кандидату следует начать с правильного поведения. Хафиз в одной из своих самых прекрасных строф дает следующее поучение:
Ruzi ki az madar tu urian
Khalqan hama khaldan – tu budi quirian.
Dar ruzi wafatat ki jan bisipari:
Khalqan hama girian – tu bashi khandan.
Это классическое персидское стихотворение, удачно переведенное на английский язык сэром Ричардом Джонсом, гласит следующее:
На родительских коленях голым новорожденным ребенком
Ты плачешь, когда все вокруг тебя улыбаются.
Проживи же эту жизнь так, чтобы, погрузившись в свой последний долгий сон,
Умиротворенный, ты мог улыбаться, когда все вокруг тебя будут плакать.
Но что такое «правильное поведение»? В области «ментальной гимнастики» в соответствии с социальными и культурными обычаями во всех обществах разрешено превалировать замаскированным проступкам. Голая интеллектуальность, как и игры в искренние помыслы, довольно быстро дегенерируют в лживость.
Однажды я присутствовал при том, как Суфий рассказывал одному гуру притчу об обезьяне и вишне. Обезьяна, рассказывал он, увидела кувшин, в котором находилась вишня. Запустив лапку в кувшин, она схватила вишню, но не смогла вытащить из кувшина кулачок с зажатой вишней, потому что он не пролезал через горлышко. Итак, обезьяна овладела вишней, но, фактически, не обладает ею. Таково, – продолжал Суфий, – состояние тех, кто овладел внешностью вещей, но не может высвободиться из ловушки собственной жадности и невежества, которую создали себе сами.
Разумеется, это было точным описанием состояния самого гуру.
Но непобедимое тщеславие этого гуру успешно справилось с этим вызовом. «А что, если вишня – это я, – сказал он, – а ты – кувшин, препятствующий тому, чтобы меня достали и насладились мной?»
Этот
