style="font-size:15px;"> Она залетела еще более воздушной походкой, чем обычно. Мы уселись за приставной столик для посетителей друг против друга.
Одетая в строгого покроя, но игривой зеленоватой расцветки костюмчик, состоявший из обтягивающей юбочки до колен и приталенного жакетика, под которым виднелась беленькая блузка, Нила была похожа на неуверенную в себе начинающую актрису. Хотя в «неуверенность в себе» она явно играла. Иначе не смогла бы она так легко, с очаровательной улыбкой накрашенных розовой помадой губок отправлять подальше тех посетителей, которых я не хотел видеть.
– Ой, я забыла сахар! – воскликнула она, глядя на свою чашку.
Вскочила легко, почти беззвучно. Выбежала.
– Вам же одну? – Ее рука с ложечкой сахара зависла над моей чашкой.
– Чуть-чуть меньше, – сказал я.
Она струсила верхушку сахарной горки обратно в сахарницу. Остальное опустила в мой кофе и размешала.
– Как ты думаешь, что можно подарить красивой женщине? – спросил я.
Нилочка задумалась, затаив на личике улыбку.
– У вас с ней близкие отношения?
Странно, но я не услышал в этом вопросе попытки вмешиваться в мою личную жизнь.
– Да.
– А коньяк у вас есть?
– Она не пьет коньяк.
– Нет, не для нее, – смутилась Нила. – Сейчас, к кофе. У меня есть, но обычный…
Я достал бутылку «Хэннесси» и коньячные бокалы. Налил.
Нила пригубила. Посмотрела на часы.
– Вы ведь сегодня никого больше не ждете?
– Ты же всех перенесла?
– Да, конечно. Как вы сказали! Я сейчас.
Она опять вышла.
Я чередовал вкус коньяка со вкусом кофе. Думал о Светлане. Вокруг разливалась непривычная для министерства тишина. И я забыл, что нахожусь на службе, на скучной службе, смысл которой заключался в придании бумагам различной скорости. Словно в компьютерной игре я какие-то бумаги двигал, и они попадали, как бильярдные шары в лузу, на последнюю утвердительную подпись моему шефу, другие «случайно» терялись, «исходили» навсегда, но в неизвестном направлении. Найти их было невозможно. Да их и не искали. Эта служба была тоскливой и выгодной. Мне хорошо оплачивали мою тоску по настоящей жизни.
Нила снова появилась в кабинете. Я только заметил, что с ее ножек исчезли колготки.
– Лучший подарок любимой женщине – это белье, – прошептала она.
Потом игриво обернулась, словно проверяя, нет ли случайных свидетелей, и сбросила свой костюмчик, оставшись в действительно красивом белье красного цвета. Это белье делало ее удивительно соблазнительной. Я схватился за свой коньячный бокал, как за спасительный круг.
Она повернулась боком, изогнулась, откинув свои недлинные каштановые волосы назад. Потом повернулась ко мне спиной и нагнулась, коснулась кончиками пальцев пола. Снова повер�
