поднеся ее к пламени, раздвинул пальцы. Голубой пигмент ярко вспыхнул и тут же растворился в темноте.
Когда он проснулся, дождь уже перестал, хотя с потолка еще капало. Просачиваясь сквозь щели в досках, дождевые капли накапливались в неровностях потолка, а потом вдруг срывались вниз, барабаня по крышке сундучка. Тафур приподнялся на локте и утер лицо ладонью. Еще одна огромная капля размером с маслину угодила ему точно в лоб, и он окончательно пришел в себя. И тут же стал ощупывать свой камзол, пока не удостоверился, что письмо герцога на месте. Койка брата Маркуса по-прежнему пустовала. С противоположного конца коридора доносился богатырский храп кого-то из рыцарей.
И вот снова те же звуки. Легкие, крадущиеся шаги босых ног над каютой. Кто-то из юнг, спавших на палубе, отправился по нужде в гальюн. Но почему он снял башмаки? Шаги замерли у ведущей вниз лестницы. Если обнаружится, что юнга спустился к каютам, его ждет хорошая порка. Но, возможно, он просто ищет места, чтобы укрыться от непогоды – под лестницей, в коридоре или еще ниже – в трюме. Тафур вгляделся в слабый просвет между шкурами, завешивающими вход. И услышал, как вдали скрипнула ступенька.
Он сел на постели и, отыскав на ощупь сапоги, обулся. Новый скрип заставил его вздрогнуть. Чья-то тень мелькнула в просвете между шкурами и пропала, видимо, вернувшись к лестнице.
Тафур вскочил и быстро раздвинул шкуры кончиком шпаги. Он внимательно осмотрел лестницу снизу доверху и стал подниматься по ней, громко стуча каблуками, как будто ничего не слышал, но, достигнув верхней ступеньки, напрягся и одним прыжком выскочил на палубу, размахивая вокруг себя шпагой, чтобы избежать предательского удара. Но на палубе не было ни души. Здесь хозяйничал ветер. Тафур поспешил к штурвалу, надеясь увидеть там Маркуса, но обнаружил только его помощника, скорчившегося на табурете: подбородок уткнулся в грудь, руки бессильно повисли по бокам. Чуть поодаль, на шканцах, посапывали двое матросов. Напрасно пытался он привлечь их внимание знаками. Тогда он шагнул вперед и тут же споткнулся о какой-то куль, пробормотавший в ответ неразборчивое ругательство. Все они спали без задних ног.
Он уже начал сомневаться, что слышал шаги, как вдруг порыв ветра чуть сдвинул в сторону паруса, и при свете луны на баке обозначилась четкая тень. Снова налетел ветер, опять изменивший расположение парусов, и Тафур ничего больше не мог разглядеть, кроме фок-мачты, вонзившейся в лунный серп. Он поднял шпагу, и его пальцы судорожно сжали рукоятку. Остановившись около полубака, он смерил взглядом оба веревочных трапа, свешивающихся по бортам. Восемь или девять локтей высоты, если, конечно, дьявол не сбросит его прямо в море. И пока он будет карабкаться по правой лестнице, злодеи могут спуститься по левой. Их было двое там, наверху, теперь он ясно видел не одну, а две притаившиеся тени.
Он вставил сапог в веревочную перекладину, стараясь не глядеть на бушующие внизу волны. К середине пути он покрылся холодным потом, ноги
