Нам следовало бы пояснить, какая тут связь. Какого рода становление было в этих действиях? Вместо того чтобы созидать, открывать новые технические приемы, приспособления и так далее, человек в какой-то момент обнаружил, что проще грабить своих соседей. Чем он тогда хотел стать?
Кр.: В корне всего этого лежал конфликт.
Б.: В чем заключался этот конфликт? Если мы могли бы поставить себя на место тех людей из древности, как виделся бы вам этот конфликт?
Кр.: В чем корень конфликта? Не только внешнего, но и огромного внутреннего конфликта человечества? В чем его корень?
Б.: По-видимому, это противоречивые желания.
Кр.: Нет. Разве не говорится во всех религиях, что мы должны стать чем-то, должны чего-то достичь?
Б.: Что тогда побуждало людей двигаться в эту сторону? Почему их не удовлетворяло оставаться такими, какими они были? Видите ли, религиозный призыв не нашел бы должного отклика, если бы люди не ощущали, что в становлении чем-то большим есть нечто привлекательное.
Кр.: Не является ли это попыткой уклониться, неспособностью встретиться лицом к лицу с фактом и, вследствие этого, стремлением двигаться к чему-то еще – к все большему, и большему, и большему?
Б.: Каков, по-вашему, этот факт, с которым люди не могли сжиться?
Кр.: Каков тот факт, с которым люди не могли сжиться? Христиане говорят, что это первородный грех.
Б.: Но неверный поворот произошел задолго до христианства.
Кр.: Да, задолго до христианства у индусов уже существовала концепция кармы. Откуда все это пошло?
Б.: Мы сказали, что был некий факт, с которым люди не могли сжиться. Каков бы он ни был, они хотели придумать нечто лучшее.
Кр.: Да, нечто лучшее. Становление.
Б.: Можно было бы сказать, что они начали делать технически лучшие вещи, а затем распространили это и на себя, сказав: «Я тоже должен стать лучше».
Кр.: Да, внутренне стать лучше.
Б.: Мы все вместе должны стать лучше.
Кр.: Верно. В чем корень всего этого?
Б.: Ну, я бы сказал, что для мышления естественно проецировать эту цель – становиться лучше. То есть это нечто присущее самой структуре мысли.
Кр.: Не произошло ли так, что принцип становления чем-то лучшим на внешнем плане перешел в становление чем-то лучшим внутренне?
Б.: Ну, очевидно, что у человека не было никакой причины считать такое движение чем-то неправильным.
Кр.: Да, я знаю, конечно.
Б.: Человек сказал себе: «Если внешне становиться лучше хорошо, то почему бы мне не стать лучше и внутренне?»
Кр.: Причина в этом?
Б.: Мы движемся в ее сторону. Она приближается.
Кр.: Является ли фактором время? Время как, например, «Мне нужно знание, чтобы делать то или это, мне нужно на это время»? Тот же принцип применяется к внутреннему?
Б.: Это в целом та же идея – говорить, что мы проецируем нечто лучшее вовне, что требует времени, и поэтому то же самое нужно сделать внутри.
Кр.: Является ли фактором время?
Б.: Я не думаю, что время само по себе было единственным фактором.
Кр.: Нет, нет, время – в смысле становление, которое предполагает время.
Б.: Да, но тут неочевидно, каким образом время само по себе может привести к неприятностям. Мы должны согласиться, что время, если подходить к нему как к чему-то внешнему, не создает каких-либо трудностей.
Кр.: В определенной степени создает, но мы рассматриваем идею времени как нечто внутреннее.
Б.: Итак, мы должны понять, почему время так разрушительно внутренне.
Кр.: Потому что я стараюсь стать чем-то.
Б.: Да, но многие люди могли бы сказать, что это совершенно естественно. Вы должны объяснить, что плохого в становлении.
Кр.: Очевидно, когда я стараюсь стать чем-то, возникает конфликт, это постоянная борьба.
Б.: Да. Давайте подробнее рассмотрим, почему это означает постоянную
