прошла хорошо, беседа оживилась. Добродушно поворчали насчет эластичности кредита, предоставляемого коммерческими банками, и кто-то вызвал смешок, хитро намекнув на резервный фонд, противостоящий обращению акций и совокупным депозитам. Что касается дополнительной ответственности держателей акций, тут разгорелся спор, но обстановка, уже накалявшаяся, несколько разрядилась, когда миссис Уоддингтон подала сигнал и дамы вышли из комнаты. Подали кофе, задымились сигары. Магнаты сбились на одном конце стола, вокруг мистера Уоддингтона. Но тот ловко выскользнул от них и подошел к Джорджу.
– Там у нас, на Западе, – оглушительным шепотом сообщил он, злобно сверля взглядом Объединенные Зубные Щетки, который завел разговор о предстоящей Межконтинентальной конференции в Сент-Луисе, – ему бы выстрелили под ноги, и все дела!
Джордж поддакнул.
– Ох уж эти мне жители Востока! – вздохнул Уоддингтон.
Джордж признался, что и для него такое утомительно.
– Как подумаешь, – продолжал Уоддингтон, – что в этот самый миг где-то в Аризоне или Юте сильные мужчины пакуют седельные сумки, закрепляя их к седлам, то прям и не знаешь, смеяться или плакать. Верно?
– Куда уж вернее!.. – подтвердил Джордж.
– М-дэ… м-дэ… Сплавлю-ка я сейчас всех этих пузанов наверх, а мы с тобой улизнем в мой кабинет и наговоримся от души!
2
Ничто так не портит доверительной беседы между новыми друзьями, как склонность к молчаливости со стороны старшего, и, стало быть, очень удачно получилось, что, когда Сигсби уселся напротив Джорджа в своем кабинете, дурманящее влияние книжек и щедрые возлияния разбудили в нем болтливость. Он достиг стадии, когда мужчины начинают бранить своих жен. Постучав Джорджа по коленке, он уведомил нового друга, что ему очень нравится его лицо, и приступил к жалобам.
– Уинч, ты женат?
– Финч, – поправил Джордж.
– Как это – Финч? – удивился Уоддингтон.
– Фамилия у меня такая.
– И что?
– А вы меня назвали Уинч.
– Почему?
– Наверное, решили, что так меня зовут.
– Как?
– Уинч.
– Но ты только что назвался – Финч!
– Ну да, я и говорю…
Уоддингтон снова постучал его по коленке.
– Юноша, возьми себя в руки. Если ты Финч, так и говори. Не по душе мне такие увертки! Ковбои так не поступают! Эти тут, на Востоке, сами не знают, чего им надо. Да что с них взять! Больные почки, вдов, сирот обижают… Если ты Пинч, так и признайся. Сам знаешь: да – так да, а если нет, то нет! – сурово наставлял Уоддингтон, поднося зажженную спичку к авторучке, которую – как случается с лучшими из нас в минуты бурных чувств – ошибочно принял за сигару.
– В общем нет.
– Что
