канадской выскочке, как надо играть на скрипке! – сказал он вслух, спускаясь по лестнице.
Пробок практически не было, и Савелий с Володей добрались до работы буквально за двадцать минут.
Когда он вышел на сцену и, поприветствовав всех музыкантов, сел на своё место, оркестр был почти в сборе. Скрипачки из Канады, однако, не было видно. У Савелия почему-то уже заранее выработалось к ней чувство неприязни. А то, что он уже целых пятнадцать минут сидит со скрипкой в руках, дирижёр за пультом раскладывает партитуру, а этой двенадцати- или четырнадцатилетней пигалицы ещё нет, только усугубило его неприязнь к ней. Он представлял её некрасивой рыжей девчонкой, усыпанной веснушками, в огромных очках и старомодной чёрной юбке до пят. И почему-то с двумя маленькими косичками. Почему в Канаде живут рыжие девчонки, да ещё усыпанные веснушками, он объяснить не мог, но твёрдо был уверен, что она именно так и выглядит. И вот, когда всё было готово к началу репетиции и среди музыкантов пошёл шумок неудовольствия, появилась она. Дирижёр постучал палочкой, прося тишины. И громким голосом представил подошедшую девушку
– Госпожа Вия Строгман! Прошу любить и жаловать! – И, галантно поцеловав смутившейся и даже немного покрасневшей скрипачке руку, провёл её на место рядом с Савелием.
Девушка оказалась полной противоположностью его представлений. У неё были красивые длинные волосы и стройная фигура. Надеты на скрипачке были футболка размера на три больше, чем ей полагалось, облегающие джинсы и белые кроссовки. Всё в её одежде и поведении показывало свободу и непринуждённость. И что-то было в ней очень ему знакомое. Он покопался в памяти и вспомнил. Точно! Он видел её фото в журнале «Вестник культуры». Там была статья про подающую надежды скрипачку из Канады. К сожалению, на тот момент ему было это неинтересно, и он пролистнул эту пару страниц не читая. Но фотографию запомнил.
«А девочка-то не так проста!» – подумал Савелий и непроизвольно сделал то, что ставило в тупик многих музыкантов-выскочек ещё со времён его учёбы в консерватории. Это был сложнейший по исполнению этюд, или скорее музыкальная зарисовка, им придуманная. И когда идеальное по исполнению произведение было закончено, среди оркестрантов раздались восторженные возгласы и ироничные хлопки в ладоши. А Витёк – ударник – даже выдал короткое туше на литаврах. Савелий встал и картинно поклонился восторженной публике, якобы сидевшей в зале, тем самым подыграв оркестрантам. Все взгляды, включая дирижёра, обратились на Вию Строгман. Девушка спокойно присела на стул. Провела смычком по струнам. Подстроила нижнюю струну и без всякой паузы, ничуть не хуже Савелия, сыграла то, что услышала несколько минут назад. Теперь уже все взгляды обратились к Савелию. Он был удивлён, вернее сказать, был в шоке. Но он умел достойно проигрывать и постучал смычком по грифу скрипки, выражая этим свой восторг по поводу услышанного. Все музыканты проделали то же самое, а Витёк выдал негромкую дробь на литаврах.
