и раскрасневшаяся:
– Юнгеров, ты меня хорошо знаешь?!
– Надеюсь, – опасливо ответил Александр Сергеевич.
– Тогда… Такое дело, Саш… Мы бы хотели с твоим начальником уголовного розыска где-нибудь выпить… Вдвоем.
Юнкерс хмыкнул понимающе:
– Выпить – хоть тони… Если завтра стыдно не будет – значит, не утонула.
– Ну-у, Саш…
– Ладно, ладно… Второй этаж, комната с сиреневой ванной. Ты же сибаритка.
– Спасибо, любимый! Мне ведь тоже надо как-то мстить тебе за твоих баб!
– О как! А сейчас разве в этом дело?
Лариса отвела глаза и вздохнула:
– Саша, он – настоящий полковник!
Юнкерс погладил ее по голове:
– Я рад, если вам с Крыловым хорошо. Честно. Только раз уж так все складывается – не сводите все к одному блядству. Вы достойны друг друга…
Лариса ушла искать своего настоящего полковника, бросив на прощание загадочную фразу: «Если что – ты знаешь, где нас найти».
И вот уже после этого Александр Сергеевич нажрался наконец-то до полной отключки памяти. Ему ничего не снилось, только под утро, перед самым пробуждением, выплыло откуда-то лицо Егора Якушева. Юнкерс даже во сне удивился – Егор никогда в жизни ему не снился. Волга – да, бывало, а вот Егор – никогда…
…Пробуждение было трудным. Открыв глаза, Юнкерс нашел себя в громадной кадке вокруг пальмы в зимнем саду. Рядом на кремовом рояле спал Обнорский – почему-то босой, но с женской туфлей в одной руке. Туфля, судя по всему, принадлежала следователю Оле.
– Дела, – сказал Александр Сергеевич и сам испугался своего голоса. Он откашлялся, собрался с силами и крикнул: – Люди-и! Есть живые? Давайте опохмеляться, лю-юди-и…
…Опохмелялись уже, конечно, не так люто, как выпивали накануне. Пошатнувшееся здоровье поправили хорошей парилкой и купанием в бассейне, а для желающих организовали и прорубь в озере. Потом все ели уху с костра и делились обрывочными воспоминаниями о празднике, напрасно пытаясь составить целостную картину. Всем было очень хорошо, а потому, когда повеяло легкой грустью от того, что праздник закончился, все как-то разом заторопились в Питер – чтобы грусть эта не успела стать сильной.
Прощаясь, Юнгеров спросил сразу всех:
– Народ, я вас не сильно замучил?
Ответила за всех балерина Шереметьева, твердо поддерживавшая за локоть несколько размякшего эфэсбэшника Лагина:
– Народ с радостью встречает… освободительную армию батьки Бурнаша![12]
Так что разъезжались с хохотом и шутками, несмотря на дрожь в руках и тяжесть в головах…
Когда все гости отбыли, Александр Сергеевич побродил по дому (он, кстати, пострадал не сильно, по крайней мере снесенных стен хозяин
Культовая фраза из кинофильма «Неуловимые мстители».
