Чего? Я не знаю.Секрет океаном растет,
претит описание жизни —
холодного ветра пятно,
в плаще словотворческой мысли,
что высится храма окном.
И все, что любовью хранимо,
на тайном холсте заволнит,
плывут мне навстречу – незримы —
предчувствия знаков одних,
Крик пропасти, что окрыляет
прорывы затверженных слов,
в обрыве вниманья вздыхает,
ступени убрав у шагов,
и разум от них улетает
в уныло крылатый простор,
что ангелам видится раем,
а змеям узорами нор.
Памяти Леонида Аронзона
Здесь кроме тишины кого-то нет,
Кого-то нет, застыло удивленье.
Струится дождь, как с листьев тонкий свет,
Намокший лист – зеленое затменье.
Намокший лист – намек освобожденья,
Разрыв, теперь мы людям не чета,
Теперь мы чуть от ветра отклоненье,
Хоть ветра нет, есть чистота листа.
Здесь кроме тишины поэта нет,
Последних листьев наводненье,
Проходит дождь, как с ветки тонкий свет,
Как таинство его освобожденья.
Он понял: здесь не нужен парабеллум,
Ни мрака на душе, ни вспышки гнева,
И счастье здесь не стоит птичьего хвоста.
Здесь ничего не нужно, —
В такт тишине растаять.
Мокнет красота. И капли тяжелы,
Как свежесть чутко белая;
И капли тяжелы, как свежесть – Шутка белая,
Не помню: осень ли,
Весна с дождя слетела
Запомнить след летящего листа.
* * *
Под беретом березо-узорчатых труб
Стрелки клена с коронами сосен обвенчаны
И сосульками красок обвешаны,
И по-детски весенне расцвечены
Отпечатком влюбленно рассеянных губ,
Что осеннему ветру, как речи, завещаны.
* * *
Там за порогом
Смутные желания
Растут,
Чуть тянутся…
Прошли…
Лишь пустота,
Открыв ладонь отчаяния,
Взошла цветком
Из-под земли.
* * *
Искусство – это тайна исчезать,
И становиться всем,
Чем пожелаешь,
Чтоб самый зрячий
И слепой тебя могли
За зеркало принять.
Изабелла Нер, Хайфа
Самый любимый персонаж сказки «Волшебник Изумрудного города» для меня даже не Элли, поступки которой предсказуемы, и не несчастный хитроумный Гудвин, а, как это ни странно, домик.
Именно
