вот как? Колено? Какое?
Мне всё меньше нравился этот допрос. С каждым вопросом инспектора и ответом Мартины крепло впечатление, что Елена сначала подралась с месье Люпоном, а затем застрелила его.
Как мог, я постарался развеять эти безумные предположения:
– Правое. По дороге сюда она споткнулась и упала.
– Доктор, вы сами были знакомы с месье Люпоном?
– Нет, если не считать моих попыток спасти его.
– Хм. Ваша жена была с сумочкой, вы не помните?
– Да, у неё была с собой маленькая сумочка.
– Простите, я вынужден спросить: у вас или у вашей жены имеется огнестрельное оружие?
Я сказал, что нет. Так было проще. Чем меньше возможностей убить, тем меньше совершенно необоснованных подозрений. К тому же наш браунинг, как назло, стрелял пулями калибра 7,65 мм. Краем уха я слышал о новом способе сверять следы на пуле с нарезками в дуле, но о пистолете никому, кроме Елены, известно не было, и разумнее было не рисковать.
– Моя жена не имеет никакого отношения к гибели месье Люпона. Месье Люпон с кем-то дрался. Согласитесь, очень маловероятно, чтобы он бил женщину кулаком. Наверняка на берегу Сены на него напали клошары.
Валюбер ещё раз осмотрел поцарапанный кулак и оторванный лацкан:
– Я работаю в полиции почти тридцать лет и встречал очень мало клошаров с пистолетами. К тому же его не ограбили. Завтра в полдень я приеду к вам домой, расспрошу мадам Ворони́н, взгляну на её сумочку.
Я поморщился: дотошный служака наверняка и коленку Елены захочет тщательно проинспектировать.
Он записал наш адрес, кинул последний взгляд на покойника:
– Ничего не трогайте. Я пришлю машину из префектуры, тело заберут в наш морг для судебной экспертизы.
Мы молча покинули операционную.
За стеклом регистратуры спиной к нам стоял месье Бартель, прижимая к уху телефонную трубку и диктуя кому-то события вечера. Инспектор кашлянул над его плечом, Бартель оглянулся:
– Извини, я перезвоню, – не смутившись, опустил трубку на рычаг. – Инспектор, смерть такого человека, как Ив-Рене Люпон, невозможно сохранить в секрете.
Валюбер строго сказал:
– Не посвящайте широкую публику в детали происшедшего. Убийца не должен знать, что именно известно полиции.
Антуан хмыкнул:
– Инспектор, всё, что знает Клэр, знает весь Париж.
Мадам Паризо возмущённо встрепенулась:
– Интересно! А сам до этого звонил Марселю Додиньи! Худшему врагу Ива-Рене!
Инспектор поморщился, но пошёл дальше, видимо, поняв тщетность попыток соблюдать секретность, имея дело со сплетницей и светским хроникёром. Я был уверен, что читатели Paris-Soir уже завтра будут осведомлены о всех пикантных деталях преступления. К сожалению, не приходилось сомневаться, что там будет фигурировать и «прекрасная
