то, как он «на ходу» придумал обряд:
«Барсук Гримбарт знал толк в церковных делах. Сорвав по пути прутик, он передал его лису и сказал:
– Этим прутиком, дядя, трижды похлещите себя по спине, потом положите прутик на землю, трижды перепрыгните через него и благоговейно трижды его поцелуйте. Тогда я отпущу вам все ваши грехи и во имя господа бога прощу вам всё, что вы совершили. Но свое исправление, дядя, вам нужно доказать добрыми делами. Ходите в церковь (покупайте свечи), усердно молитесь, соблюдайте постные дни, раздавайте щедро милостыню…».
Как это похоже на возникшие в те времена обряды, сохранившиеся до наших времен: Икона, нарисованная монахами – выносится к верующим, и они должны проползти под ней, поцеловать крест, конечно перекрестившись. Ну не ужас ли, что надо на коленках доползти до могилы святого и Бог, вдруг, за это простит вам грехи!
Разве сказано где-либо в писании – чтобы верующие Богу ползали на коленях? Кто сказал – что, поцеловав трижды икону (тот самый прутик, доску) грехи ваши отпустятся!?
Вот так, во многом сатирически показал всё несоответствие жизни общества и церкви Великий Гёте! Надо знать классику, тем более что это никуда не делось – мы спешно деградируем и возвращаемся в те самые времена, когда глупость была в чести!!!
Читайте и перечитывайте классику, как говорит Игорь Волгин, ведущий передачи о литературе «Игра в бисер» на телеканале Культура.
Изменилось ли наше время
Вот как было во времена более ста лет назад:
Повез сын своего отца больного алкоголизмом на квартиру к «бабенции», как он выразился.
«– Боренька, – сказал он (отец) заискивающим тоном, – если моя бабенция начнет говорить тебе что-нибудь такое, то ты не обращай внимания и… и обойдись с ней, знаешь, этак, поприветливей. Она у меня невежественна и дерзка, но все-таки хорошая баба. У нее в груди бьется доброе, горячее сердце!
Длинный двор кончился, и Борис вошел в темные сени. Заскрипела дверь на блоке, пахнуло кухней и самоварным дымом, послышались резкие голоса. Проходя из сеней через кухню, Борис видел только темный дым, веревку с развешанным бельем и самоварную трубу, сквозь щели которой сыпались золотые искры.
– А вот и моя келья, – сказал старик, нагибаясь и входя в маленькую комнату с низким потолком и с атмосферой невыносимо душной от соседства с кухней.
Здесь за столом сидели какие-то три бабы и угощались. Увидев гостя, они переглянулись и перестали есть.
– Что ж, достал? – спросила одна из них, по-видимому, сама «бабенция».
– Достал, достал, – забормотал старик. – Ну, Борис, милости просим, садись! У нас, брат, молодой человек, просто… Мы в простоте живем.
Он как-то без толку засуетился. Ему было совестно сына, и в то же время, по-видимому, ему хотелось
