действительности нет и не может быть вообще никакой мысли.
§ 6. «Глокая куздра» как основание культуры
Не будем удивляться диковинности заголовков. Если угодно, их необычность – это тоже форма приглашения к анализу, к раскрытию единства и взаимосвязи явлений, поиску оснований «сложения» на первый взгляд совершенно несопоставимых начал.
Но продолжим. Как формируются интуитивные представления, эти абстрактные логические схемы? Ведь ясно, что они не могут содержаться в генетической структуре человека, а следовательно, остается заключить, что в них представлен интегрированный опыт целой череды поколений, давно порвавших с животным прошлым. Именно это копимое веками достояние всего человеческого рода, каким-то образом должно «пересаживаться» в маленькую молекулу интеллектуальной вселенной – голову отдельно взятого индивида. Уже для Канта стала бесспорной мысль, которую на новом уровне воспроизведет Выготский (1.4), что внутренний опыт возможен только при допущении внешнего[32], а внешний опыт – это не что иное, как интериоризированный опыт всего социума, и с ним трудно не согласиться.
Слишком огромная несопоставимость величин не может не порождать вопрос: как интеллектуальные достижения всего общества становятся достоянием индивидуального духа? Попробуем разобраться, для чего оставим на время психологию, логику, математику, и обратимся к куда более фундаментальному явлению – родной речи.
Во всех словарях русского языка советской эпохи, изданных на протяжении 70 лет (включая четырехтомный Словарь Д. Ушакова 1940 г. и 17-томный академический 1948–1965 гг.), в общей сложности приводятся около 125 тысяч слов.[33] Считается, что этого недостаточно для развитого языка с богатыми литературными традициями. Для сравнения: в Словаре В. Даля насчитывается порядка 220 тыс. слов. В современном английском – более 750 тысяч слов; в третьем издании Вебстеровского (1961) – 450 тыс., в полном Оксфордском (1992) – 500 тыс., причем более половины слов в этих словарях не совпадают. В современном немецком языке, по разным подсчетам, от 185 до 300 тысяч слов.[34]
В то же время словарь морфем, т. е. наименьших неделимых значащих частей слов, насчитывает и того меньше: около 4400 корней, 70 префиксов и 500 суффиксов.[35] А значит, большая часть тяжести отображения богатства содержания, сложности устройства, многообразия форм окружающей нас действительности и внутреннего мира человека должна ложиться именно на эти атомы речи. И надо сказать, что, несмотря на свою немногочисленность, они великолепно справляются с нагрузкой.
Вспомним знаменитую фразу, которую придумал русский лингвист Л.В.Щерба (1880–1944): «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка». Щерба представил общественности этот пример в конце 1920-х годов на семинаре, который он вел в Ленинградском университете. При этом первоначально она (по свидетельству Ираклия
Кант. Критика чистого разума. – М, 1994. – С. 327.
Эпштейн Михаил. Русский язык: Система и свобода // Новый Журнал. Литературно-художественный журнал русского Зарубежья. – 2008. – № 250. [Интернет-ресурс: http://www.lingvotech.com/rusyazsis].
Эпштейн Михаил. Русский язык: Система и свобода.
Кузнецова А.И., Ефремова Т.Ф. Словарь морфем русского языка. – Изд. Русский язык, 1986.
