в бумагах ничего не сказано.
– Ну, тогда приступим, помолясь.
Дэнни бросил шляпу на сиденье мобиля, а затем достал из багажника еще один домкрат и несколько блестящих железяк устрашающей формы. Через пару минут угловой контейнер перекосился настолько, что доски по длинной стороне скрипнули и кое-где разошлись, открывая узкие темные щели. Зоркий щелкнул замками кофра. В синем бархате лежало нечто, похожее на человеческий позвоночник, но собранное из металла и стекла.
– Красивая смотрелка, – уважительно сказал Баклавский.
– Гляделка, – вежливо поправил Зоркий.
С одного конца необычного инструмента крепился широкий металлический обруч. Дэнни надел его на голову и подогнал крепеж так, чтобы пустой ствол располагался напротив правого глаза.
Гляделка походила на хобот или клюв. Пальцы правой руки мастера вошли в проволочные петли на уровне щеки, и конструкция несколько раз по-змеиному изогнулась.
Зоркий подошел к контейнеру и осторожно просунул кончик гляделки в щель. Левой рукой направил к свету боковой отросток с большой собирающей линзой. Двинулся вперед, пока не прижался к доскам носом. Баклавский стоял у него за спиной. Мышцы на шее Зоркого налились, распирая воротник, – видимо, гляделка весила не один килограмм. Поводя пальцами влево-вправо, медвежатник, наконец, сообщил:
– Детали.
Потом решил сказать чуть больше:
– В ящиках. Открытых и закрытых. Все в масле.
– Что за детали? – спросил Баклавский. – На что похоже?
– Как объяснить… А что там должно быть?
– Сменные узлы для жужелиц – горных машин в угольных шахтах.
– Вроде того. Здоровенные тяги, шарниры, поршни. Точнее не скажу.
Баклавский прикусил губу. Потом едва не хлопнул себя по лбу.
– А маркировка? Маркировка есть?
– Кое-где. По шесть-семь цифр. Некоторые ящики подписаны. Ага, вижу железяку с выдавленным номером.
Баклавский выдернул из кармана блокнот.
– Записываю.
– Что?
– Номера.
– Что, все?
– Все, какие видны.
За последующий час их никто не потревожил. Чайки растащили контрабанду по всему порту, и разноцветные тряпочки весело смотрелись в осенней серости.
Когда мобиль Шульца миновал шлагбаум, Баклавский вернулся в контору. Чанг беззвучно поставил перед ним чайник, сахарницу, чистую чашку и тут же вышел.
Времени до встречи с плетельщицей оставалось мало. Обжигаясь кипятком, Баклавский сверял каракули из своего блокнота с длинным товарным перечнем в накладной на фирменном бланке компании «Любек и Сыновья». Кази, Кази, Кази…
Маркировка – великое изобретение. Унификация скоро покорит мир. Каждая вещь, каждое творение рук человеческих будет идентифицировано, вписано в реестр и получит на веки
