планеты, как они создали Уорлорн. Старый кавалаанский язык теперь почти забыт, за исключением немногих терминов, которые продолжают жить. Это понятия и реалии, которые перестанут существовать, если мы перестанем их называть старокавалаанскими словами. Все изменилось, изменились даже мы сами, жители Верхнего Кавалаана. Джаан говорит, что мы должны измениться еще больше для того, чтобы выполнить наше назначение в истории человечества. Таким образом, старая система имен и слов, обозначающих отношения, рушится, даже высокородные становятся небрежными в языке, и Джаантони Высокородный Айронджейд повсюду именует себя Джааном Викари.
– Это не имеет значения, – сказал Дерк. – К чему вы все это говорите?
– Чтобы привести простой и элегантный пример того, как много вы из своей культуры неверно применяете к нам, как вы каждым своим действием и каждым своим словом навязываете нам свои суждения и свою систему ценностей. Вот для чего я говорю вам все это. Есть и более важные проблемы, но все строится на одном: вы допускаете одну и ту же ошибку, ошибку, которую вам не следует делать. Цена расплаты может оказаться больше, чем вы можете заплатить. Вы думаете, я не догадываюсь, что вы пытаетесь сделать?
– Что я пытаюсь сделать?
Джанасек снова улыбнулся, напряженно прищурившись. В уголках глаз появилась сеть морщинок.
– Вы пытаетесь украсть Гвен Дельвано у моего тейна. Правда?
Дерк не ответил.
– Правда, – ответил за него Джанасек. – И напрасно. Постарайтесь уяснить, что вам этого не позволят. Я не позволю. Я связан с Джаантони Высокородным Айронджейдом железом и огнем и не забуду о своих обязанностях. Мы – тейны друг для друга. Наша связь крепче всех других союзов, известных вам.
Дерк подумал о Гвен и о темно-красной слезинке, полной воспоминаний и обещаний. Ему стало жалко, что он не может дать Джанасеку подержать говорящий камень хотя бы на минутку, чтобы самонадеянный кавалаанец мог почувствовать, какая прочная связь когда-то соединяла их с Джинни. Ничего не получилось бы. Разум Джанасека не смог бы уловить ничего. Ему камешек показался бы простой безделушкой.
– Я любил Гвен, – резко сказал он. – Сомневаюсь, что любая из ваших связей крепче этой.
– В самом деле? Да, вы не больше кавалаанец, чем Гвен, и вам не понять силы связи железа и огня. Я впервые столкнулся с Джаантони, когда мы оба были очень юны. В действительности я был даже моложе его. Он больше любил играть с младшими детьми, чем со своими сверстниками, и часто приходил в нашу группу. Я с первого взгляда оценил его так высоко, как только мог оценить такой маленький мальчик. Потому что он был старше меня и, значит, ближе к положению высокородного, и потому что он водил меня по полным приключений лабиринтам и пещерам, и потому что он рассказывал мне занимательные истории. Повзрослев, я узнал, почему он водился с младшими детьми, и мне стало стыдно за него. Он боялся детей своего возраста, потому что они дразнили его, часто били. Но к тому времени, когда я узнал
