ноты… и… ну, словом, в ту самую минуту, когда я… короче, в тот самый… миг… Ну, как бы это выразить?.. Когда я, так сказать, приступил к делу, она появилась из-за ширм… и… Ну, ты, конечно, понимаешь… все это случилось так быстро после того, как я в конюшенном дворе вынимал у этой девицы мошку из глаза, что обратить все в шутку было не так-то просто. Мне, во всяком случае, не удалось. Вот и вся история. Берти, ты умеешь связывать простыни?
Столь резкий переход с одной темы на другую ошарашил меня.
– Связывать простыни?
– Я все обдумал под кроватью, пока вы со Сподом беседовали, и пришел к заключению, что выход один: мы должны снять простыни с твоей постели, скрутить и связать их, ты спустишь меня на них из окна. Я читал о таком способе в романах и, помнится, видел в кино.
Как только выберусь из дома, возьму твой автомобиль и в Лондон. Что потом, я еще не решил. Может быть, уеду в Калифорнию.
– В Калифорнию?!
– До нее семь тысяч миль. Спод вряд ли кинется за мной в Калифорнию.
Я похолодел от ужаса.
– Ты что же, хочешь бежать?
– Конечно, я хочу бежать. Не теряя ни минуты. Ты разве не слышал, что говорил Спод?
– Но ведь ты его не боишься.
– Еще как боюсь.
– Но ты же сам говорил, что это просто здоровенная туша, пока он повернется, тебя и след простыл.
– Помню, говорил. Но тогда я думал, что он за тобой охотится. Взгляды меняются.
– Послушай, Гасси, возьми себя в руки. Ты не имеешь права бросить все и убежать.
– А что мне еще остается?
– Как что? Непременно помириться с Мадлен. Пока что ты для этого палец о палец не стукнул.
– Стукнул, и еще как. За ужином, когда подали рыбу. Никакого толку. Облила меня ледяным взглядом и принялась катать хлебные шарики.
Я стал лихорадочно соображать. Выход есть, я в этом уверен, надо только его найти, и через минуту меня осенило.
– Знаешь, что ты должен сделать? Раздобыть этот злосчастный блокнот. Если ты его отыщешь и дашь прочесть Мадлен, его содержание убедит ее, что она заблуждалась относительно мотивов твоего поведения со Стиффи, и увидит, что они чисты, как слеза ребенка. Она поймет, что твои поступки… как это там, сейчас вспомню… вот: твоим советником было отчаяние. Она поймет и простит.
Слабый проблеск надежды вроде бы промелькнул на его искаженном лице.
– Да, может быть, – подтвердил он. – Неплохая мысль, Берти. Кажется, ты прав.
– Успех обеспечен. Tout comprendre, c’est tout pardonner[16] – в этом вся суть.
Надежда на его лице погасла.
– Только как раздобыть блокнот? Где он?
– У нее с собой его не было?
– По-моему, нет. Хотя при сложившихся обстоятельствах мое обследование было, как ты понимаешь, весьма поверхностным.
– Тогда он, наверное, в ее комнате.
– Час от часу не легче. Не могу же я обыскивать комнату молодой девушки.
– Почему
Все понять – значит все простить (
