style="font-size:15px;"> Наконец он откашлялся и промямлил:
– У вас даже печки нет.
Она выпрямилась и пристально посмотрела на него.
– Мистер, не то я сама не знаю, что у меня нет печки.
Он снова откашлялся – дурацкая привычка, если не прекратит, то она разозлится – и сказал:
– Просто давно не видел, как готовят над очагом.
– Печка – такой же очаг, только накрытый железом, – заметила она.
Она могла добавить, что Джек считал глупостью покупать печку, если можно прекрасно обойтись очагом. Если бы она попросила, он бы, конечно, купил, но ей было все равно. Ей не было дела до печек, зонтиков и прочей ерунды, которую пытался всучить мистер Парсонс в лавке. Амелии нужна была только свобода и любовь Джека.
– Мэм, – начал он.
– Когда знакомишься с кем-нибудь, принято представляться, – сказала она и, заметив, как тот залился краской до самых корней волос, принялась собирать на стол шкатулку с чаем, сахарницу, чайник и чашки. Амелия обожала чай с сахаром – чем слаще, тем лучше. Тем временем незнакомец собрался с духом.
– Прошу прощения, мэм, – извинился он. – Что-то я не с того начал. Меня зовут Леви, Леви Лайман, я прибыл из Нью-Йорка кое-что вам предложить.
Она кивком приняла извинения.
– А меня зовут Амелия Дуглас. Может, вы уже это знаете, но может, и нет. Должно быть, вас понесло в такую даль из-за баек полоумного рыбака.
Он побагровел ещё пуще.
– Признаюсь, миссис Дуглас, к вам меня привели слухи.
Амелия сняла с огня клокочущий чайник и залила заварочник кипятком.
– И что же именно вы слышали? Что я пляшу по ночам с самим сатаной и время надо мной не властно? Или что я ведьма, явилась откуда ни возьмись, чтобы пожирать невинных детишек?
Повторяя досужие сплетни, что распускали у неё за спиной, она разбередила давнюю рану в душе, что ныла с тех пор, когда соседи её презирали, и хоть потом всё наладилось, неприятный осадок остался, и она никогда, ни на минуту не забывала, что они ей чужие.
Она научилась ходить, одеваться, разговаривать как они, взяла даже человеческое имя, но стать среди них своей так и не удалось. Она явилась из моря, и люди всегда будут чувствовать в ней что-то странное, неловко сторониться, сами того не сознавая, и опускать глаза под её пристальным взглядом.
– Да, слыхал я и такое.
Амелия подала ему чашку и указала на сахар, стараясь скрыть раздражение под маской безмятежности.
– Удивительно, как же вам хватило духу заявиться на чаепитие к ведьме.
– Я пришёл на чай не к ведьме, – возразил он, – а к русалке.
Она насыпала несколько ложек сахара в чай и размешала.
– Сдаётся мне, вы зря проделали столь долгий путь, ведь я всего лишь вдова рыбака, и ни разу не видала в здешних водах резвящихся русалок.
– И неудивительно, ведь я имел в виду вас, – заметил
