меня хватило меньше чем на полторы минуты, затем начались приступы рвоты, и мне пришлось уйти. Не самый блистательный момент моей жизни. Склонившись над раковиной, опираясь на дрожащие руки, я слышал, как посмеивалась Таня. У меня нет слов для описания того ужасного запаха, который распространился по комнате, когда Таня пропилила дыру в середине грудной клетки. Она разрезала тело прямо до пупка, а затем откинула в стороны два больших лоскута кожи. Я никогда не видел, чтобы человеческое тело так походило на отходы.
Стараясь дышать глубоко, я взял стул и сел в другой комнате. Дилан и Натан ждали внизу, чтобы помочь похоронить девочку, когда мы закончим.
Примерно через час появилась раскрасневшаяся Таня. Вид у нее был усталый. Ее перчатки покрывали грязь и свернувшаяся кровь.
– В легких воды нет, – произнесла она, вытирая лоб тыльной стороной запястья. – Не могу установить причину смерти, но она не утонула. Анализ на токсины сделать нельзя, так что, вероятно, ее накачали наркотиками. Может, остановка сердца, вызванная химическими веществами, трудно сказать. Извини.
– Не извиняйся, ты сделала все возможное, и раз в легких нет воды, значит, скорее всего, она попала в бак мертвой. А это уже кое-что.
Таня улыбнулась, снимая перчатки:
– Ты же не собираешься выяснять, кто это сделал? Его давно и след простыл.
– Может быть. А может быть, и нет. – Я встал. – Можно забирать?
– Да, я зашила ее.
– Спасибо, конечно. Но не стоило. Тебе и с живыми возни хватает.
– Это моя работа. Поверь, я не пытаюсь быть героем. – Она сняла с себя пончо и, осмотрев, выбросила его в мусорный мешок.
Я взглянул через открытую дверь на тельце на столе и старался вспомнить хоть что-нибудь из Библии, чтобы не думать о бессмысленности этих маленьких безжизненных ручек. Хотелось взять их в свои, потому что мысль о том, как она, наверное, испугалась, была невыносима. Вместо этого на ум пришла цитата из Грэма Грина: «В конце концов, почему мы должны ожидать, что Бог накажет этих невинных продолжением жизни»?
– Ты в порядке? – Таня вернулась к двери и с беспокойством посмотрела на меня. – Ты скрипишь зубами. Болят, да?
– Нет, я в полном порядке, – солгал я, потирая челюсть в том месте, где болел зуб. – Стресс.
Придется выведать у Томи, куда она припрятала зубную пасту. Моя выжата до последней капли, и я пользовался ею только через день. Такая перспектива напрягала меня, потому что снова придется говорить с ней, а она, с моей точки зрения, была безжалостным торговцем.
Со своим описанием меня она попала прямо в яблочко. И это тоже напрягало.
Мы отнесли девочку вниз и похоронили ее перед отелем вместе с остальными. Каждая могила отмечена небольшим деревянным крестом из связанных вместе кусков дерева. Ничего особенного. На них несмываемым маркером написаны имена.
Цветы, оставленные на могилах, искусственные, из наших комнат. Они перевиты белыми лентами с надписью: «Приятного пребывания у нас!»
