сплошные загадки!
– Да, прошу прощения, – поправился Хартинг. – Давайте начнем с самого легкого. Имя, звание, личный номер?
– Конечно. Меня зовут… Э-э… А, чтоб его!
Странное дело: на миг Бладшоту почудилось, будто свое настоящее имя он знает. Хотя до этого вспомнить его так и не смог. И эту ложную уверенность внушила формулировка вопроса, как будто ответ некогда был так крепко заучен, что должен слетать с языка сам собой, без раздумий. И тут ему пришло в голову еще кое-что.
– Погодите-ка… звание и личный номер?
Он знал: это очень важно.
– Да. Ваше тело пожертвовано нам вооруженными силами, – сообщил Хартинг.
Смысл этих слов Бладшот уловил не сразу.
– Мое тело?..
– Да. Выбор был небогат: либо к нам, либо в Арлингтон, – отвечал доктор.
Бладшот знал: в Арлингтоне находится главное национальное кладбище вооруженных сил США. Не знал другого: откуда ему это известно.
– Загадками говорите, док, – сказал он, хотя кусочки мозаики один за другим начали становиться на место: уж очень ему не нравилась картина, в которую они складывались.
– Понимаете, вы погибли.
Сочувствие. Может, притворное, а может, и нет, но Хартинг впервые заговорил по-человечески – не как мальчишка с лабораторной крысой.
Хартинг умолк. Бладшот тоже молчал, постигая невероятную правду. Пытаясь сжиться, примириться с тем, что заподозрил в тот самый миг, как очнулся запертым в собственном мертвом теле. Пожалуй, если он был мертв всего минуту-другую, все складывается. И электрошок – тоже дело понятное. А мозг, какое-то время не получающий кислорода, как известно, может необратимо пострадать – это вполне объясняет проблемы с памятью.
– Значит, я был солдатом, – сказал он себе самому.
Вот только, если он был солдатом и погиб в бою, то почему пришел в сознание здесь, где бы эта лаборатория ни находилась? Обстановка в палате совершенно нетипична для полевых госпиталей – в этом Бладшот был твердо уверен, хотя и не знал, отчего. Ну, а если он пробыл мертвым дольше, как его смогли реанимировать? И, главное, зачем?
– Как я погиб? – спросил он доктора.
Неизвестно, почему это казалось настолько важным, но ему очень был нужен ответ.
– Полагаю, не без шума.
– Ну да, но от чего?
Хартинг ненадолго задумался.
– Согласно взаимным договоренностям, об обстоятельствах вашей смерти и о том, кто вы такой, нам почти ничего не сообщили. Однако мы знаем: в своем деле вы были мастером, – заверил его Хартинг. – Критерий для пожертвования только один…
– Какой же?
– Тела должны принадлежать лучшим из лучших бойцов-диверсантов.
Это означало либо «Дельту», либо флотский спецназ, либо шестой отряд, а может, диверсионную группу морской пехоты. Если набирают именно из таких, значит, не без причины. Будь им нужны попросту люди
