Ксюхе. А слово друга в их компании всегда было законом.
– Петрович с Левой в кабинете засели.
– Знаю.
Волков еще раз посмотрел на сына, развернулся и направился к дому.
– Потрясающе, – прошептал Корзинкин, проводя пальцами по цепи. – Считай, Петрович, что ты меня в очередной раз удивил.
– Но не так, как в прошлый раз, – уточнил Стрекалов.
– Ты имеешь в виду часы?
– Угу.
– Пожалуй, – признал после паузы Лева. – Часы, насколько я понимаю, были для тебя некой вершиной. Так?
– Верно, – согласился Петрович.
– А это – заготовка. Часть чего-то большего.
– Угадал.
– Но все равно потрясает.
Конструкция, что произвела столь сильное впечатление на Корзинкина, не была особенно сложной. Две шестерни, одна побольше, снабженная рукоятью, другая поменьше, сантиметров десяти в диаметре, были установлены на штативы и связаны между собой цепью. Обычная передача, какую увидишь в любом велосипеде. Вот только сделаны были шестерни, штативы и цепь из стекла. Каждое звено отлито с необычайным тщанием, скреплено с другими тончайшими металлическими стержнями, и гибкостью стеклянная цепь не отличалась от обычной.
– Чего ты задумал? – осведомился Корзинкин. – Стеклянный велосипед?
– Его уже делали, – серьезно ответил Петрович. – Есть сведения, что Орлов…
– Граф?
– Нет, купец, основатель лучшего в России стекольного производства. – Стрекалов прищурился: – Так вот, есть сведения, что он сделал стеклянный велосипед. Целиком стеклянный – от сиденья до колес. Только шины стояли обычные.
– И на нем можно было ездить?
– Разумеется, можно. – Стрекалов провел рукой по цепи и задумчиво добавил: – Дети катались.
– Игрушка.
– Уникальная игрушка, – уточнил Илья.
Внешне Стрекалов и Корзинкин были и похожи и не похожи друг на друга. Оба невысокие, оба, несмотря на относительную молодость – даже сороковник не разменяли, разве это возраст? – растеряли почти всю шевелюру. Вот только Лева оставшиеся на висках и затылке волосы отращивал и вязал в игривый хвост, а Илья брил голову почти под «ноль». Оба не отличались худобой, но Корзинкина можно было свободно назвать «несколько полным» (злопыхатели и вовсе предпочитали термин «расплывшийся»), а вот при взгляде на плотного Стрекалова люди понимали, что он не забывает посещать спортивный зал. Лицами же друзья были абсолютно не похожи. У Левы – античной лепки, глаза чуть навыкате, нос чеканного профиля, у Ильи – круглое, непримечательное, с носом картошкой и сохранившимися с самого детства толстыми щеками. «Рожа рязанская», смеялась Оксана, однако во взгляде маленьких серо-стальных глаз Стрекалова читались глубокий ум и неукротимая решительность. Предки Ильи были деревенскими, но не деревенщиной.
– Так что же ты задумал?
– Секрет.
