я голос. – Не хочешь поделиться книгами по превращению в растение с другом? Может, тогда он наконец заткнется?
– Извини, сестренка, я их выбросил, – усмехнулся братец и опять отвлекся на разговор с мамой. И сделал это нарочно.
Я беспомощно огляделась – ну почему никому нет дела до моей беды? Папа все с Макаром, Март с мамой… предательские Симбирины! Оставили на съедение пирату! Ну ничего, мне как раз надоело терпеть и вести себя прилично.
– Что ты сказал? – рявкнула я, стоило Андрею открыть рот.
Вскочила и залепила пощечину, в этот раз он не увернулся. Получилось хлестко и больно. Все вокруг сразу затихли, потеряв дар речи.
– Как ты мог?! – я вскинула взгляд на остальных и пояснила: – Андрей только что признался, что вожделел меня, когда мне было одиннадцать лет! Это ведь ненормально!
– Что? – ахнула мамуля, хватаясь за сердце.
– Сентябрина! – повысил голос папа. Он использовал это короткое «Сентябрина» каждый раз, когда не знал, что сказать. Хотя мог бы молча взять, да выпроводить нежеланного гостя, к примеру.
– Вожделел? Где ты откопала это слово? – задался вопросом малообразованный Март, явно наслаждаясь ситуацией. Семейные сборища выступали развлечением для брата-домоседа, а я рада была устроить для него шоу. Хотя сегодня я старалась не для Марта, а для себя.
– Тебе тогда было пятнадцать, – уточнил Вишневский, ничуть не смущаясь. Его щека покраснела от удара, а взгляд обещал расплату.
– Спятил?! – возмутился братец. – Да она в пятнадцать напоминала внучку Гитлера, по сравнению с теми временами сейчас с нами сидит ангел!
– Март, напрягать мозг, когда его нет – плохо, так и голова может разболеться!
– Спрошу у Ирины про десерт, – мама благополучно смылась.
А я последовала ее примеру, напоследок обозвав Вишневского мерзавцем. И слегка волновалась – а не перегнула ли я палку? Одно дело – пуля в плечо, справедливый удар, на который Андрей не отвечает, потому что и сам признает справедливость. Или готовит что-то серьезное… но пощечина может выбесить его сильнее, и черт его знает, как он на нее ответит. Я всегда любила игры, но отчего-то в этот раз не торопилась вступать в бой. Знала: потерь может быть очень много.
Зазвонил телефон, отвлекая от мыслей о Вишневском. Я посмотрела на экран: мне широко улыбался Ромка. Невольно я и сама заулыбалась и поспешила ответить на звонок:
– Ты меня спас, Ромочка!
– Все так плохо? – посочувствовал друг.
– Хуже не бывает, – заверила я. – Видел бы ты, что тут за компания собралась… неважно. Я так понимаю, у тебя есть что-то интересное? Прошу, порадуй меня, друг! Мне срочно, срочно, срочно нужно отвлечься.
– Успокойся, Сенька, сейчас все будет. Во-первых, хочу сказать, что всегда с подозрением относился к твоей интуиции, а в этот раз вообще в нее не поверил, но оказался не прав.
– Бальзам на мою душу, – порадовалась я.
– Я потолковал с беззубым
