– им можно было не платить! Под «картошкой» подразумевался далеко не только собственно картофель, но и другие корнеплоды: морковь, свекла, репа, а также капуста.
Отбой на полтора часа раньше, но привыкшие к распорядку организмы никак не хотят засыпать досрочно, поэтому подъем в 5.30 тяжелый и вязкий. Сержанты шипят как гремучие змеи, заставляя быстрее двигаться еще не вышедшие из сна тела; старшина, лязгающий железным голосом, подбадривает «быстрее, курсанты!», «быстрее одеваемся!», как будто мы не знаем, что нам нужно одеваться. Хочется вырвать ему язык. Завтрак, наряду по столовой вообще клево, они не ложились: пока прибрались после ужина, помыли посуду, два часа на утреннюю чистку той же картошки и тут же кормить батальон, который отъезжает на сборы корнеплодов.
Едем на оливкового цвета ЗИЛ – ах, трясемся, как трясогузки на деревянных лавочках, но пытаемся дремать. У кого это получается лучше, он засыпает и падает с лавки или заваливается на товарища. В каждой машине едет взвод поломанных манекенов. На ухабе сильно бьюсь головой об кунг, вскочила шишка величиной с голубиное яйцо, отчаянно матерюсь и тру ушибленное место.
Поступает команда: «К машинам!». Откидываем борт и вяло выползаем на свет Божий. Свинцовое небо, над бескрайними полями летают вороны и каркают, как будто надвигается конец света.
– Сейчас с нас все соки выжмут, включая желудочный, – тихо говорит Черников Юра, небольшого роста хрупкий блондин, пиная комок грязи.
– Потом выпьют кровь, убьют и съедят местные крестьяне, – отвечаю я и смотрю по сторонам. Вспоминаю песню из кинофильма «Приключения неуловимых»:
«Поле, русское поле…
Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая:
– Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок».
Работников совхоза на поле не видно, одни серые шинели. Сержанты расставляют личный состав по длинным бороздам и раздают грязные ведра. Картошку убирать я умел или думал, что умею. Каждый год собирал ее у бабушки в деревне и у родителей на даче. Но после первых двух часов работы в поле я понял, чем отличается промышленная уборка от работы на собственном поле.
На горизонте неожиданно поднялась огромная волна белого тумана, заклубилась, забурлила и с невероятной скоростью двинулась к нам, как будто защищая картошку от незваных гостей. Клубы тумана вздымались, закручиваясь узлами, падали вниз, расплескиваясь по полю. Все замерли, наблюдая за необычной картиной. Туман ушел так же внезапно, как и появился, мы опять загремели ведрами.
Вы собирали картошку в шинели, сапогах и плащ-палатке? Это зрелище – помесь бульдога с черепахой, взрыв на макаронной фабрике. Куча грязных курсантов, подобрав полы шинели, ползают по жирной земле и собирают в ведра картошку, потом
