песчаный берег был завален телами коров – я говорю о настоящих коровах, тех, что, по слухам, дают молоко и мясо. Разомлевший от жары крупный рогатый скот валялся на песке, лениво помахивая хвостами и ушами; разумеется, неаппетитные лепешки на пляже тоже наличествовали.
Я понимаю, что коров можно любить, как домашних животных, притом весьма полезных для человека, но это не значит, что я с радостью изъявлю желание купаться и загорать рядом с ними. Мои спутники, видимо, чувствовали то же самое, а потому помрачнели. В принципе, искупаться можно было чуть выше по течению, но обрывистый берег, отвесно уходящий в воду, по которому пришлось бы затем карабкаться, хватаясь за торчащие корни, привлекал разве что только любителей острых ощущений, к коим наши женщины не относились.
– Эх, была бы лодка, – сказал Саша. – На островок вон тот бы сплавали…
Обское море, конечно, морем называть сложно, как и любое другое водохранилище. Хотя отсюда противоположный берег казался едва заметной тонкой ниточкой, а остров, о котором говорил Саша – не намного лучше виднеющейся точкой. Несколько еще таких же точек находилось в пределах видимости, и там, надо полагать, принимающих солнечные ванны коров не должно было оказаться.
– У твоих же есть лодка, – заговорила Ира, обращаясь к мужу.
– Ну, есть… «Тюмень», тяжелый дюралевый утюг… С шестью человеками кто на весла-то сядет?
– Ну, пошли мужики слабосильные, – недовольно сказала Ира.
– Ты не забывай, что здесь какое-никакое, а течение. Пока дочапаем до острова, лодку снесет на несколько километров. А против течения тогда в этой железяке только Шварценеггер выгребет. И еще обратно ведь возвращаться…
– А мотора у тебя нет? – спросил я.
– Был где-то… Только его не заводили уже лет восемь, да и вообще я не представляю, как с ним обращаться.
– И что же ты раньше молчал?.. Так, народ! – обратился я ко всем присутствующим. – Если вы сможете обойтись без меня пару часов, то дикий пляж вам будет обеспечен…
– Правда? – с надеждой спросила Лена.
– Какие проблемы, – небрежно ответил я, хорошо понимая, что если у мотора не окажется какой-нибудь важной детали, или обнаружится, не дай бог, трещина в корпусе, то самураю на моем месте самое время было бы вспомнить о ритуале сэппуку. По причине классической «потери лица».
Мы вернулись на дачу, и Игорь открыл сарай.
– Прошу, – сказал он.
Мотор, на мое счастье, оказался не из самых плохих – «Вихрь-М». Двадцать пять лошадиных сил, два цилиндра, рабочий объем четыреста двадцать два кубических сантиметра… Знакомая техника. И, похоже, без видимых повреждений.
– Справишься? – спросил Игорь.
– Инструменты найдутся?
– Вот тут, в ящике… Еще что-нибудь надо?
– Давай-ка вытащим его на улицу и где-нибудь установим. Темно здесь.
Мы выволокли «Вихрь» из сарая и подвесили прямо на перекладину невысокого забора.
