тварь съела у Вероники кофточку.
– Ну и что? Зашла поела. Что лучше, по-твоему, – какая-то кофточка или богатый и преданный муж? Да Плимсол накупит ей бриллиантовых кофт, если нужно. Не ругайся, улыбнись своей лучезарной улыбкой. Неужели ты не понимаешь, что сегодня лучший день в году?
Побежденная его доводами, леди Гермиона немного отошла. Лучезарной улыбкой она не улыбалась, но стала помягче, не так похожа на очень строгую гувернантку.
– Что со свиньей? – спросил Галли.
– Бидж сходил за свинарем. Какой-то гном без нёба, очень вонючий.
– Вонючий? Ничего не поделаешь, такая работа. А нёбо – не всем же его иметь. Когда ты ждешь Кларенса?
– К чаю.
– Вечно он пьет чай! Не понимаю. Жуткий напиток, погубил моего друга…
– Вот телеграмма. Она пришла перед этим кошмаром.
Галли поморщился.
– Я бы тебя попросил не ворчать о кошмарах! – сказал он. – Подумаешь, обычная свинья. Ну, удивилась Вероника – и что? Да, так что пишет Кларенс?
– Он приедет с эликсиром.
– С чем?
– Читай сам.
Галли укрепил монокль и стал читать. Лицо его прояснилось:
– Совершенно ясно. Он едет с Лендсиром.
– Лендсиром?
– Такой художник.
– Он умер.
– Не сказал бы. Вчера был жив.
– Лендсир, который писал оленей?
– Свиней.
– В жизни не слышала.
– Ничего, услышишь. Мало того – увидишь. Кларенс заказал ему портрет Императрицы.
Леди Гермиона пронзительно вскрикнула:
– Ты его подговорил?
– Что ты! Он приехал в Лондон, дыша решимостью. Я просто помог найти художника. Он тебе понравится, приятнейший человек.
– Из твоих друзей?
– Да. Близкий друг. Что ты сказала?
Леди Гермиона ответила: «Ничего» – и не солгала: она фыркнула. Галли был тверд с фыркающими сестрами, но ответить не успел, ибо по гравию прошуршали шины.
– Кларенс, – сказал Галли.
– И твой Лендсир, – прибавила его сестра.
– Не надо так говорить, – строго заметил брат. – Он не будет красть ложки.
– Если он твой друг, будет. Ищет его полиция?
– Нет. Он ей не нужен.
– О, как я ее понимаю! – вздохнула леди Гермиона.
Из холла раздался тенор лорда Эмсворта:
– Бидж покажет вам комнату, мой дорогой. Скажет, где она. И проводит, а потом приходите в гостиную.
Сеньор Бландингского замка вошел, вдыхая приятный запах, кротко глядя сквозь пенсне.
– А, – сказал он, – чай. Славно, славно. Чай. – Для верности, как обычно, он повторил это слово еще три раза, и леди Гермиона, скорбно фыркнув, протянула ему чашку. – А, чай! – обрадовался граф. – Спасибо, душенька. – Он
