подделку было уже невозможно. Это была темно-серая полоса, не отличавшаяся от настоящего покрытия. С левого края ее перерезал желтый пунктир дорожной разметки.
Я раскатал полосу холста по деревянному остову, потом медленно прошелся по всей длине имитации, прибивая холст степлером к распоркам. Руки отказывались работать, но я знал, как себя заставить.
Закрепив холст, я вернулся в фургончик, скользнул за руль (поимев очередной очень болезненный спазм) и отъехал на гребень возвышения, отделявшего «мой» участок шоссе от развилки. Там я заглушил двигатель и почти минуту разглядывал свои лежащие на коленях, распухшие и окровавленные ладони. Потом я вылез и почти машинально взглянул назад. Я не хотел фокусироваться на какой-то отдельной детали – мне нужна была цельная картина, гештальт, если хотите. Ландшафт глазами Долана и его людей, каким они его увидят, спускаясь с возвышения. Мне хотелось понять, насколько обычной – или насколько необычной – покажется им эта картина.
То, что я там увидел, превзошло мои самые радужные ожидания.
Тяжелая дорожная техника в дальнем конце ровного участка объясняла кучи земли, появившиеся в результате моей работы. Куски вынутого асфальта были почти погребены под гравием и землей, кое-где они виднелись – ветер постарался, – но это выглядело как остатки прежнего ремонта. Привезенный мной компрессор вполне мог быть оборудованием Дорожного управления.
А иллюзия дороги, устроенная при помощи полосы холста, оказалась идеальной – отсюда шоссе № 71 казалось совершенно нетронутым.
Движение было очень плотным в пятницу и относительно плотным – в субботу. Гул моторов, приближавшихся к объезду, почти не стихал. Однако утром в воскресенье движения практически не было; большинство людей уже добрались до мест, где собирались встречать День независимости, или ехали по федеральной автостраде, в сорока милях к югу отсюда. Мне это было лишь на руку.
Я припарковал «форд» чуть ниже горба дороги, где он был не виден с шоссе, и провалялся на животе до десяти сорока пяти. Потом – как раз после того, как большой молочный фургон медленно прогромыхал в объезд через развилку, – я поднялся, проехал вперед и закинул в кузов все дорожные конусы.
Мигающая стрелка была куда более серьезной проблемой – сначала я даже не понял, как ее отсоединить от питания, не перекусывая проводов, и только потом углядел разъем. Он был почти закрыт эбонитовым кольцом, привинченным к знаку сзади… Небольшая страховка от вандалов и шутников, решивших, что отключить этот знак на шоссе – выдумка очень забавная.
В ящике с инструментами я раскопал молоток и зубило. Четырех хороших ударов вполне хватило, чтобы расколоть кольцо. Вытащив остатки плоскогубцами, я отключил кабель. Стрелка перестала мигать и потухла. Блок питания я оттащил к траншее и закопал. Стоять рядом и слышать, как он жужжит, засыпанный песком, было довольно странно. Но подумав о Долане, я расхохотался.
Думаю, Долан жужжать не будет.
Кричать – да, вероятно.
