Данила пытался выстроить в голове то, что еще не имело четких очертаний, и, как на грех, слова в голову лезли какие-то не те. – Коли его с грамотой послали…
– А коли он ее выкрал? – возразил Богдаш.
– Так все равно знал бы, куда с ней бежать! Не для себя ж он ее выкрал! На черта она ему сдалась! – Данилу прорвало. – Что ж он с ней на торг забежал? Туда, где сани стоят?!
– Может, ему там место назначили? – предположил Семейка.
– По торгу сторожа ночью ходят, коли кто там место на ночь глядя назначит – не обрадуется, – возразил Тимофей. – Так дубинкой погладят!..
– Может, условились, что он в сани грамоту подложит? А, светы? – продолжал предполагать Семейка, и слова его казались глуповаты, однако Данила уже знал повадку товарища. Семейка словно предлагал: вот я дурости говорю, а вы, светы, мне по-умному возразите, так мы и до истины, чего доброго, доберемся…
– А он и сам туда с книжицей залез? Не-ет! Не то!
– Может, в ином месте замерз, а его в сани подложили?
– Какого лешего?!
– Вместе с книжицей?
Семейка, Богдаш и Тимофей предполагали, Данила вдруг замолчал.
Разгадка была рядом…
Он вспомнил недавнее… недавнее и уже такое далекое…
Когда его вместе с отцом привели с белорусским полоном на Москву, а Москва еще от чумы опомниться не успела… когда бесславно умер отец, успев перед смертью походить по дворам с протянутой рукой… когда сын, ухватившись за шляхетскую гордость, как утопающий за соломинку, забрался в дом, хозяев которого забрала чума, помирать голодной смертью…
И этот мальчишка, которого убивали не голод, не холод, а полнейшее одиночество, вдруг ожил на миг, подсказал!..
– Стойте! – Данила прервал спор, легонько треснув кулаком по столу. – Понял я! Он убегал от кого-то, парнишка тот! Убегал – и добежал до торга! Там и спрятался! А тот, кто догонял, на торг не сунулся – там сторожа! Парнишка сидел, сидел под рогожей, боялся вылезть, да и задремал!
– От кого же он убегал с грамотой-то деревянной?
– Может, украл у кого?
– Для чего бы младенцу такие вещи воровать?
– Может, младенца послали грамоту передать, а за ним недобрый человек увязался?
– Точно!
Уже не понять было, кто высказал эту мысль, может, и двое сразу.
– И с чего мы взяли, что парнишка непременно при печатне кормился? – спросил Богдаш. – Может, тот еретик Арсений нарочно кого из своих попросил сына или внука привести, чтобы с грамотой послать?
– Стало быть, родитель тот уже давно сынка ищет! – догадался Тимофей.
– Не хотел бы я сына в избе Земского приказа найти… – Семейка даже поежился.
– Сперва по родне, по знакомцам побегает, а потом добрые люди надоумят и до Земского приказа дойти… – Тимофей тоже пригорюнился. – Ох, грехи наши тяжкие… Знать бы, как парнишку кличут, – панихидку бы велел отслужить, ей-богу!
