Это может убить его.
– А почему бы вам немедля не обратиться к властям? Ну хотя бы для того, чтобы были свидетели?
– Ну вот вы и будете свидетелем.
– Я не могу, – поспешно сказал Вайс, – господин крейслейтер может помешать моему отъезду, и…
– Вы тоже становитесь коричневым, Вайс. Вы мне неприятны. Я прошу вас оставить меня. – И Берта перешла на другую сторону улицы.
Вайс вернулся к Шварцкопфу.
Генрих спросил:
– Ну?
– Она не ожидала от тебя этого.
– Я спрашиваю не что она, а что ты обо мне думаешь.
Вайс уселся поудобнее в кресле, закурил.
– Ты поступил непрактично. Если бумаги твоего отца представляют ценность, тебе следовало самому взять их у профессора. Отвези их в Германию и там предложишь какой-нибудь фирме.
– О! Ты, я вижу, стал рационально мыслить. И не желаешь замечать, что я вел себя как подлец.
– Я уже говорил, что ты следовал наставлениям Функа, а твой отец его не уважал. Вот и все. Кроме того, я еще не проникся сознанием своего арийского превосходства, чтобы говорить так, как ты с Бертой.
– Ты любишь евреев?
– Влюблен в Берту не я, а ты.
– Мне надоело слушать, что она талантливая, знаменитость! А я…
– Что ты?
– Обыкновенная посредственность.
– Ну, ерунда. Если ты пойдешь по стопам отца, ты займешь надлежащее место в жизни. И в этом тебе мог бы помочь профессор Гольдблат.
– Каким образом?
– Тебе ничего не советовал по этому поводу дядя Вилли?
– Да, он писал… что, если Гольдблат согласится уехать в Германию, ему там дадут звание ценного еврея и он сможет в полной безопасности продолжать свою работу. Но под руководством отца.
– Значит, твой дядя будет огорчен, когда узнает, что ты поссорился с дочерью профессора.
– А какое ему дело?
– Ну как же! Ты мог бы содействовать приезду в Германию ценного человека, соблазнив его дочь. И дядя Вилли был бы в восторге от своего племянника.
– Ты что, действительно считаешь меня негодяем?
– Нет, почему же? Если рейху нужен ценный еврей, надо делать то, что нужно рейху.
– Ты как-то странно изменился, Иоганн. Почему?
– Ты тоже. И возможно, оттого, что мы оба начинаем думать так, как полагается думать наци.
– Но это отвратительно – то, что ты мне сейчас говорил.
Вайс пожал плечами.
Генрих задумался. Потом спросил:
– Значит, ты советуешь мне не уезжать отсюда и стать если не зятем, то хотя бы учеником Гольдблата?
– А что тебе говорил Функ?
– Он требует, чтобы я не медлил с отъездом.
– Тогда что ж, тогда у меня к тебе одна просьба: скажи Функу, что берешь меня с собой.
– Я и не мыслю иначе. Какие могут быть препятствия?
– Но
