не съездишь – службу справляет!
– Сюда, скорее! – Данила махнул рукой и повел возмущенную стрелецкую братию к развалинам. – Там, внизу, в погребах кто-то заплутал! Вопит, что, мол, Андрейкой кличут! Я ему отозвался!
– Какой еще тебе в погребах Андрейка? – удивился первый из стрельцов. – И сам ты за каким лядом сюда ночью залез?
– А за тем за самым! – с ходу помог Даниле кто-то из стрельцов помоложе.
Но не до смеха стало, хоть смех и был готов прорваться, потому что еще кто-то перебил шутников диким вскриком:
– Андрейка?! Ветошник?!
– Тихо! – гаркнул пожилой стрелец. – Кондрашка, Климка, Авдюшка – в башню!
– Гаврила Иваныч, что за шум? – с такими словами быстро подошел человек в стрелецком же длинном кафтане со стоячим воротником, но дорогого тонкого сукна клюквенного цвета, без белой перевязи-берендейки и бердыша, зато с саблей на поясе. Стрелец, его сопровождавший, вознес повыше факел, чтобы осветить всех, к кому будет угодно обратиться сотнику – а что это был здешний сотник, Данила догадался сразу, по длинному посоху в его руке.
– Беда, Михайла Ефремович, – отвечал пожилой стрелец. – Как бы не в тюрьме что дурное случилось!
И махнул рукой в сторону и вниз – туда, где белела Тайницкая башня.
– Она ж под землей, что там случиться может?
– Божьим попущением – всякое…
– Пошли! – приказал сотник и сразу же движением руки удержал стрельцов. – А ты кто таков, молодец? Чего ночью слоняешься?
– Гонец это, – сразу объяснил Гаврила Иванович. – Что грамоту сегодня доставил. Он-то и поднял тревогу.
– Добро, хвалю!
И всей гурьбой кинулись стрельцы вместе с Данилой вниз, туда, где из Тайницкой башни можно было попасть в подземную тюрьму.
– Стой-ка! – удержал кто-то из стрельцов Данилу, когда и сотник, и прочие уже скрылись в башне. – Тебе не велено.
Подумав, что и в Московском Кремле чужого по всем закоулкам водить не станут, Данила смирился. Но на время.
Дождавшись, пока шум и галдеж малость стихнут, он тоже вошел в башню. Ни души не обнаружил – видать, все полезли в подземелье, где содержались здешние воры, тати и лесные налетчики.
Кремль стоял на высоком, куда выше московского, холме, что для устройства подземного узилища было очень даже удобно – ни тебе стены возводить, ни решетки на окна ставить. Опять же, и сидение в беспросветной и сырой земляной тюрьме – более суровое наказание, чем если бы в обычной. Природное любопытство заставило Данилу почесать в затылке – да и полезть по деревянной лестнице вниз, туда, где шумели стрельцы.
Там, внизу, к удивлению своему, Данила обнаружил выложенный камнем пол и каменные же подпоры сводов. В проход выходили деревянные двери с узкими, еле кулак пропихнуть, окошками. Две из них, что подальше от лестницы, были распахнуты настежь. И лежал поперек коридора человек – надо полагать, убитый, раз уж никто не пытался помочь ему подняться на ноги.
Место это освещалось
