их выбираем, это они нас выбирают. А что бы мы без них делали? Ни-че-го! – Димка раскраснелся, видно было, что алкоголь начал действовать.
Две рюмки и кружка со звоном встретились. Собеседники выпили.
– Что нового? Как работа? – в который раз спросил Димка, откинувшись на стуле – Не жалеешь, малой? А то шел бы ко мне. Я тебе сколько раз говорил!
– Во-первых, это в Киев ехать – раз. – Пашка скинул тапки и по-турецки устроился на кресле. – Во-вторых, мать не поедет. В-третьих, я хочу сам чего-то добиться в жизни! Я тебе сколько раз говорил! – он хрустнул пальцами и засмеялся. – В конце концов, научусь, опыта наберусь, а там видно будет… Может, еще сто раз все поменяется… Работа? Работа в принципе-то ничего, только печатать много приходится. Кому это надо? Все упирается в бумажки. Работы той – понты! Да и потом, скучно пока… Ни стрельбы, ничего. Сплошная бытовуха. Какие-то алкоголики, сожители, соседи – одна хрень вокруг!
– А ты чего хотел? В двадцать лет калекой остаться? Или вообще… Мать тебе тогда спасибо скажет! Подтверди, Миш! – Димка глянул на Голубых.
Тот пожал плечами.
– Я причем? Вы оба правы. Но решать Пашка сам должен. Он уже не маленький. А насчет стрельбы – я тебе так скажу: не дай тебе бог видеть такое. Тут конечно не угадаешь… Можно всю жизнь в ментовке прослужить, до пенсии, без единой царапины, а можно в первый месяц… – Он посмотрел на Колесниченко-младшего – А ты сколько уже?
– Да… Четыре месяца. Почти. Спасибо, между прочим, за напутствие.
– Да ты не обижайся. Я просто много чего перевидал, поверь, Паша. А теперь понимаю, что лучше б и не было ничего вообще, чем такое… Потому и тебе не желаю. Работай на здоровье спокойно.
– Да брось, Миш! – поморщился Димка, разглядывая на свет вилку. – Что тут в этом Мухосранске может быть? ЧП районного масштаба? Они и кровь-то видят максимум раз в три месяца – на разбитых мордах. Тут тебе не Афган и не Чечня. Это у нас с тобой… – он замолчал, и махнув рукой налил себе еще.
– А тут-то ты и не прав! – торжествующе крикнул Павел, указывая пальцем на Димку. – Не знаешь, так молчи! У нас тут кое-что было! Хотите, расскажу! Дело, конечно, закроют, но я, и еще некоторые авторитетные товарищи, считают, что…
– Ну давай, рассказывай, – разрешил Димка. – Только я лягу, чего-то объелся. – Он, кряхтя, перебрался на диван.
– Только не усни, – предупредил Колесниченко-младший, – а то я тебя знаю!
– Смотря как рассказывать будешь.
– Ну ладно.
И младший лейтенант принялся повествовать о событиях месячной давности.
«Деревянное дело», как его стали называть в районе, наделало много шуму. Первое время отдел напоминал встревоженный улей, но потом все остановилось. Задерганный Сушко поругался с женой и загремел в больницу с инфарктом. Врачи, естественно, категорически запретили ему волноваться. Ни о какой работе в ближайшее время не могло быть и речи. Другой следователь Гребенцов, который страховал Сушко в случае чего, и кому могло это самое дело попасть, собрался в отпуск. Начальник отдела
