style="font-size:15px;"> Смеркалось! Отдохнувшие и сытые кони летели знакомой дорогой. Лес грозно шумел над головой. Морозило! Гулко стучали копыта в сумрачной лесной тиши: «Как неуютно и одиноко в этом заброшенном мире! – думал он, настегивая коней. – Куда я теперь? – Кони, вынесли его на замерзшую реку: Само провидение ведет меня!..»
Опасно потрескивал истончившийся весенний лед, но даже малейшего признака страха не возникало у Рубанова. Лишь кони боязливо прядали ушами и косили дикими глазами на трещины, остающиеся позади саней, и знай наддавали, понимая, что здесь нельзя останавливаться и спасение лишь в быстром беге. На другом берегу, в гору, шли медленно, устало поводя влажными боками. Тяжелый пахучий пар поднимался от их спин. Аким давно перестал погонять коней, плеть замерла в безвольных пальцах. Но вот он встрепенулся, на минуту задохнувшись от боли, пронзившей не только тело, но и, казалось, душу, и неуправляемая ярость свела судорогой губы.
«Убью! – подумал он. – Убью обоих!» – сжал пальцы в кулак. Не помня себя от бешенства, выпрыгнул из саней у господского дома и забарабанил в крепкую дверь литой серебряной рукоятью плети.
Долго не открывали, наконец, дверь медленно начала растворяться. Не дожидаясь, ударом плеча распахнул ее, сшибив на пол пухлорожего, в бакенбардах, лакея.
– Барин не принимает, – заверещал тот, пытаясь подняться.
Определив, куда идти, Аким отвесил пинка по жирной лакейской заднице, снова опрокинув малого, и стал подниматься наверх. Быстрым шагом прошел два зала, не встретив ни единого человека: «Словно провалились все, – недовольно успел подумать, минуя розовую гостиную. – Здесь, что ли, они развлекались?» – Заскрипел зубами и сорвал со стены в следующей комнате саблю. Из-за портьеры выглянула седая голова лакея и тут же исчезла. Полоснув саблей по портьере, Аким схватил за шиворот камердинера.
– Где твой барин? – тряс он его. – Отвечай! – ударил слугу о стену так, что у того лязгнула челюсть.
Выкатив испуганные глаза, тот ничего не сумел произнести и только махнул куда-то рукой.
– Веди, – толкнул его Аким, услышав в соседней комнате звуки клавикордов.
Ударив ногой в дверь, он ворвался в ярко освещенное помещение и, тяжело дыша, осмотрелся по сторонам. Сидевшая на круглом стуле за музыкальным инструментом тощая дама, обернувшись на шум и увидев в дверях человека с саблей, тихонько пискнула и тут же бесшумно упала в обморок на мягкий пушистый ковер.
Генерал на диване с чашкой чая в руках удивленно щурился, пытаясь понять, что происходит. Постепенно лицо его стало меняться.
– Кликнуть сюда дворовых! – заверещал он, поднимаясь с дивана. – Хватать этого бунтовщика – и в колодки! – Отступил к стене. На зеленом парчевом халате темнело чайное пятно.
– Сударь! – срывающимся от гнева голосом произнес Рубанов. – Извольте взять шпагу и защищаться…
– Да кто вы такой и что вам от меня надо? –
