Марфа! Покажи комнаты господам, – распорядилась она, презрительно сморщив нос при слове «господа».
«Нашла себе жертвы, теперь не отделаешься!» – расстроился Рубанов.
– Того, кто князем назвался, в большой посели, а этих двоих – в маленькой. Да приберись в комнатах, лентяйка. Волосья-то повыдергиваю напрочь. Будешь с голой головой ходить…
– Уф! – юнкера облегченно вздохнули, покинув зал и слыша еще бурчание: «Растопались тут сапогами, пылищи-то подняли – страсть!» – снова раздался мощный чих.
– Немцы наши супротив нее – слабаки! – сделал вывод Максим, проходя через просторную грязную комнату с плесенью на стенах, с запахом сырости и почему-то сосновой смолки.
В углу под образами чуть теплилась лампадка, которая мгновенно загасла при хлопанье дверью. Из-за плотно закрытого окна в комнате было душно.
– Тут этот господин расположится, – кивнула на Оболенского Марфа. – А вы пройдемте в соседнюю, – открыла дверь и провела юнкеров в крохотную комнатку с растворенным окошком.
Здесь дышалось легче и было прохладнее.
– А вот эта дверь и лестница ведут на второй этаж, – объясняла служанка, – там хозяйкины дочери живут. Создания тихие и скромные. Не дай вам бог даже на нижнюю ступеньку поставить окаянную свою ножищу, – уже уходя, посоветовала она с угрозой в голосе.
Максим выглянул в маленькое оконце и увидел весь в зелени огород и несколько фруктовых деревьев. Нарышкин занял заголосивший под ним диван, оставив Максиму узкую койку с ржавыми железными каретками. На пыльном полу отпечатались следы сапог – сор, очевидно, не мели неделями. Через некоторое время к ним присоединился и князь. Недовольно побродив по комнате, он тоже выглянул в оконце, затем потер рукой по тесовому небольшому столику и уставившись на пыльный палец, возопил:
– Хотя бы чаю нам дадут откушать в этой берлоге?..
Но глас вопиющего не был услышан…
После захода солнца смурная служанка принесла свежее белье и застелила постели. К столу их так никто и не пригласил…
– Деньги-то у меня есть! Может, в Стрельне чего купим или в трактире поужинаем? – предложил Оболенский, но ответа не услышал. – А то что-то лень к этой корове идти чаю просить, – докончил он.
– Только ли из-за лени не желаете высочайшей аудиенции, князь? – подал голос со своей кровати Максим.
– Молчите, юнкер… Больше ни слова, а то вызову на дуэль! – покинул Оболенский их общество.
Спать легли натощак, но, к удивлению Рубанова, спалось на новом месте хорошо. Воздух в комнате удивительно посвежел и очистился, а трели соловьев привели в прекрасное настроение.
И только сыгравший утреннюю побудку11 эскадронный трубач тут же все изгадил…
Быстро одевшись и поплескавшись у рукомойника, друзья побежали на место сбора.
– Воздух здесь чище, чем в Петербурге, – взнуздывая жеребца,
Сигнал к пробуждению.
