пожал плечами.
– Вот и я не жду… Бред какой-то! Какого-то Ференца Корвата приглашают на дегустацию вин. По-немецки. Хм… Ничего не понимаю… Хотя… Погоди-ка. На какой адрес в Вене пришла эта открытка?
– Там написано. Справа, внизу. На нашу фирму, которая управляет выставочным залом на Ратхаус-плац.
Калюжный несколько минут крутил в руках открытку, а затем, покачав головой, пробормотал вполголоса:
– Ну, вот ты и объявился, старый дурень… – И на глазах генерала, к немалому изумлению Левченко, появились слёзы.
– Максим Владимирович, вы поняли, от кого эта открытка?
Генерал вздохнул, вытер глаза, и. помолчав минуту – бросил:
– Да.
– Это секрет?
Калюжный вздохнул.
– Да какие уж тут секреты… Был у меня товарищ, Лайош Темешвари, вместе учились во времена оны… Последний раз я его видел двадцать лет назад, когда приезжал в Будапешт – меня как раз после всех ближневосточных приключений в наше управление перевели, заместителем генерала Майданникова – с перспективой занять его место. Лайош мне тогда помог набрать людей в Венгрии – которые, кстати, потом нам очень помогли в операции «Обилич», да и после, когда Одиссея из тюрьмы пришлось вытаскивать.
– Вы о нём никогда не говорили.
Калюжный кивнул.
– Не говорил. В девяносто шестом его те, что играют за чёрных, прихватили за старые дела – он, доверчивая душа, решил, что сможет заделаться виноделом и будет у себя в деревне жить-поживать мирным отставником. Но не тут-то было… Злопамятная эта сволочь, и мстительная – ну, не мне тебе рассказывать.
– И чем кончилось?
– В девяносто седьмом его посадили на десять лет – типа, во время своей службы народной Венгрии он нарушал права человека и вообще вёл антидемократический образ жизни. Хотя за что его закрыли – понятно. Помнишь ту историю с сетью американских агентов в Венгрии и Чехословакии, которая работала с тамошними диссидентами, и которую туземные органы без какой-либо нашей помощи раскрыли? Скандал был знатный… Ты уже в то время служил в органах, должен помнить…
Левченко кивнул.
– Помню. Восемьдесят второго года дело.
– Восемьдесят третьего. Но это не важно – важно, что Лаци в том деле был на ведущих ролях, и благодаря ему, в общем-то, на кукловода – им оказался один коллекционер современного искусства из Будапешта, старый американский агент, ещё довоенный – и вышли… Этот, венгерский писатель, как его… уж и не помню фамилии – использовал эту историю для одного из своих шпионских детективов.
– Беркеши. Андраш Беркеши.
Генерал кивнул.
– Да, точно, Беркеши. Вспомнил.
– И что дальше было с вашим другом?
Калюжный вздохнул.
– А ничего хорошего. Дали десять лет ему за какие-то мифические преступления, а потом, в девяносто девятом, как раз когда мы операцию
