до Иерусалима, где отстоял ночную литургию у Гроба Господня. После паломничества в Иерусалим, откуда Гоголь привез камушек от Гроба Господня и кусочек дерева от старых дверей Храма Воскресения, писатель изменился. Даже на лице его были заметны большие перемены. Прежде закрытый для людей, теперь он стал мягок, добр, доступен, снисходителен. Про него говорили, что он дышит христианством.
Близкие люди с опаской поглядывали на Гоголя и его поведение, которое все более и более им казалось странным: он перестал создавать сочинения с необычными сюжетами и удивительными героями.
Когда его обвиняли в том, что творчество стало излишне религиозным, Гоголь замечал, что просто душа теперь стала предметом его искусства.
Его «Выбранные места из переписки с друзьями» произведение малопонятное, как и его поведение: Гоголь изнурял себя голодом и постами, непрерывно молился, куда бы не приехал – почти не пропускал церковных служб. Его речи, тексты, письма, в основном, о том, как важно молиться, спасаться свою душу, искупать грехи и готовиться к смерти.
Теперь он мечтал поехать на Афон и даже предполагал, что на Святой горе допишет свою поэму. Чичикова ждали Сибирь и нравственное возрождение. Многие герои первого тома, которых Гоголь описал сатирически, должны были измениться. А чтобы это произошло, был убежден писатель, надо было измениться самому. Он заботился о своем духовном росте, искал душеспасительных разговоров, читал святоотеческую литературу.
У него были единомышленники.
По всей вероятности, в Оптину Гоголя направил Иван Киреевский. Духовный сын настоятеля обители – это он рассказал Гоголю о старцах, о том, как они понимают любого человека от крестьянина до первого лица в государстве, как они прозорливы, но главное – их сердца наполнены той любовью, которой никому не хватает в Москве и Петербурге.
И все, что обещал Гоголю Иван Киреевский, подтвердилось. Воспоминания об Оптиной стали настоящим утешением Гоголя в жизни. Ухудшающееся здоровье, нервозность, слабость – все это для писателя не важно, когда он получал весточки из любимого монастыря. Он не уставал писать об обители своим друзьям возвышенные строки: «Я заѣзжалъ по дорогѣ въ Оптинскую пустынь и навсегда унесъ о ней воспоминанье. Я думаю, на самой Аѳонской горѣ не лучше. Благодать видимо тамъ царствуетъ. Это слышится въ самомъ наружномъ служеніи… Нигдѣ я не видалъ такиъ монаховъ, съ каждым изъ нихъ мнѣ казалось, бесѣдуетъ все небесное. Я не распрашивалъ, кто изъ нихъ, какъ живетъ: ихъ лица сказывали сами все».
В марте 1851 года из Одессы Гоголь отправил иноку Порфирию свое новое письмо, в котором благодарил за книги и молитвы: «Как мне не ценить братских молитв обо мне, когда без них я бы давно, может быть, погиб. Путь мой очень скользок, и только тогда я могу им пройти, когда будут со всех сторон поддерживать меня молитвами».
Этой весточки отец Порфирий получить не успел: письмо Гоголь отправил
