возникает чувство защищенности, безопасного плаванья по улицам этого фантастического города. Они пересекают Центральный парк по Семьдесят девятой улице – один из красивейших ночных маршрутов. Парк погружен в темно-зеленый сон о себе самом, просквожен золотисто-зелеными огнями, выхватывающими из черноты островки травы и асфальта. Разумеется, тут могут скрываться несчастные и отчаявшиеся: беженцы, убийцы… Мы, как умеем, справляемся с этими постоянными противоречиями, с этими невозможными переплетениями красоты и уродства.
– Ты не спас меня от урагана Майка, – говорит Ребекка.
– Неправда, как только я увидел, что он тебя все-таки поймал, я тут же бросился на выручку.
Она сидит, обхватив себя за плечи, съежившись, как от холода, хотя никакого холода нет и в помине.
– Да-да, я знаю, – говорит она.
Но он все равно не оправдал ожиданий? Похоже, что так.
– Что-то происходит с Бетт, – говорит он.
– Райс?
А разве там были другие Бетт? Сколько раз уже он отвечал на такие абсолютно бессмысленные вопросы, на сколько шагов после каждого подобного “диалога” он ближе к взрыву накопленной за годы ярости из-за того, что Ребекка позволяет себе отсутствовать, просто не замечать того, что творится вокруг.
– Мм…
– Что это может быть?
– Понятия не имею. Она как-то странно попрощалась. Не знаю… Надо будет завтра ей позвонить.
– Бетт в определенном возрасте.
– Ты хочешь сказать, что у нее климакс?
– В частности.
Он не перестает удивляться этим регулярным маленьким манифестациям женской уверенности. Это ведь прямо из Джеймса и Элиот, не так ли? В сущности, мы сделаны из того же теста, что Изабель Арчер и Дороти Брук.
Они выезжают на Пятую авеню, сворачивают направо. В этом месте парк опять становится страшным, кажется, что в его ночных деревьях прячется что-то такое, что может напасть. Интересно, окрестные миллиардеры тоже это чувствуют? Когда водители развозят их по домам, ощущают ли они, как и он, глядя в эту черноту, свою временную защищенность от некой неведомой голодной силы, неотступно следящей за ними из-за темных стволов?
– А уже известно, когда именно Миззи приезжает? – спрашивает Питер.
– Сказал, на следующей неделе. А там кто его знает? Это же Миззи.
– Мм…
Ну да, это Миззи. Молодой человек со сложной духовной жизнью и недюжинными интеллектуальными способностями, предпочитающий не связывать себя лишними обязательствами. Вот теперь, после некоторых раздумий, он решил попробовать себя в области искусства; разумеется, никакой конкретики. Вероятно, предполагается, что юноше с его умом и талантом стоит только захотеть, и – как же иначе? – идеально подходящая работа возникнет сама собой.
Эти
