Афины. Его перья блестели как черный обсидиан. Подняв кожистую красную лапу, оно раскрыло золотой клюв и черным толстым языком слизнуло с когтей кровь – мою кровь.
В глазах у меня помутилось. Колени стали резиновыми. Я смутно слышал шум, доносящийся из туннеля: злобные крики и хлопанье крыльев других демонических птиц, пытающихся прорваться к нам через помидорную стену.
Ко мне подошла Мэг со скимитарами в руках, она не сводила глаз с огромной темной птицы наверху.
– Аполлон, что с тобой?
– Стрикс, – произнес я название, которое наконец всплыло из глубин слабой человеческой памяти. – Это стрикс.
– Как его убить? – спросила Мэг, прагматичная, как всегда.
Я коснулся раны на щеке. Ни щеки, ни пальцев я уже не чувствовал.
– Это будет сложновато.
Гроувер взвизгнул, услышав, как стриксы с криками ударились о сетку из стеблей.
– Ребята, еще шесть или семь стриксов пытаются пробраться внутрь! Помидоры их не сдержат!
– Аполлон, отвечай быстро, – приказала Мэг, – что нам делать?
Я хотел подчиниться. Честно. Но не мог выдавить из себя ни слова. Мне казалось, будто Гефест, наш знатный стоматолог, только что выдернул мне зуб и я все еще не отошел от воздействия его веселящего нектара.
– Ес… если убьешь птицу – будешь проклята, – наконец проговорил я.
– А если ее не убивать? – спросила Мэг.
– Ну, тогда она в-выпотрошит тебя, выпьет твою кровь и сожрет плоть, – улыбнулся я, хотя подозревал, что в моих словах нет ничего смешного. – И не дай стриксу тебя поцарапать. Иначе парализует!
И в подтверждение своих слов я свалился набок.
Стрикс, сидевший над нами, расправил крылья и спикировал вниз.
2
Примотали как рюкзак
Скотчем к сатиру
Хуже. Утра. Не помню
– Стой! – завопил Гроувер. – Мы пришли с миром!
Птица на его увещевания не обратила внимания. Она бросилась в атаку и вцепилась бы Гроуверу прямо в лицо, если бы не Мэг со своими саблями. Стрикс увернулся, заметался вокруг клинков и, невредимый, уселся на выступ чуть выше, чем раньше.
– КРИИ! – гаркнул он, распушив перья.
– Что значит ты «должен нас убить»? – спросил Гроувер.
– Ты что, можешь с ним говорить?! – сердито посмотрела на сатира Мэг.
– Ну да, – кивнул Гроувер. – Это ведь живое существо.
– А почему же ты раньше не сказал нам, о чем он кричит?! – не унималась Мэг.
– Потому что раньше он просто вопил «крии!», – пояснил Гроувер. – А теперь его «крии» значит, что он должен нас убить.
Я попытался пошевелить ногами. Они словно превратились в мешки с цементом, что меня почему-то умиляло. Руки слушались, грудь не совсем онемела, но сколько продлится оцепенение, сказать было трудно.
– Может, спросишь
