скрывает свой облик под чёрным шёлком… Чего хочет это балаганное чудище в монашеском обличье?!
Конца мучениям не видно. Теперь в руках палача возникают медицинские ножницы. Ум Гэвина тупеет и уже не так остро реагирует на происходящее. Так организм включает предохранительную защиту, оберегает мозг от «перегрева» и разрушения. Иначе человеком, сложнейшей биологической конструкцией, просто некому будет управлять… Откажет мозг – погибнет и тело… Сам узник давно смирился с неизбежным. Зло сломало его, подчинило беспрекословной равнодушной воле.
«Монах» медленно и ловко орудует инструментом для разрезания. Несчастный слышит свист лезвий, звук вспарывания. Каждый раз, когда половинки ножниц соединяются, дергаётся от лязга металла. Иногда пленник чувствует холод стали на шее. Но боли нет… Может, ему сделали укол и режут живое мясо? Что с ним творит средневековая горилла, будь она проклята?!
Всё когда-то заканчивается… Свист лезвий затихает. «Монах» отступает на шаг и бросает на пол обрезанный воротник рубашки Гэвина, оставляя открытой бритую шею в кровавых пятнах. В таком виде тот становится похожим на изувеченный манекен из фильмов про тренировки полицейских подразделений.
«Монах» швыряет ножницы на пол. Металл ударяется о бетон, наступает тишина. Ни один звук извне не проникает сюда. Полная изоляция, и никакой надежды выбраться из подземелья! Палач равнодушно отворачивается к столику с пыточными инструментами.
4
Синяя двухдверная «Хонда-Сивик», образца 2012 года, стремительно несётся по тёмной Ферндэйл-авеню. В салоне тепло, пахнет хорошим парфюмом, мягко светится панель навигации. Солист группы The Black Eyed Peas негромко вопрошает о потерянной любви. Автомобиль круто сворачивает направо, на Сто сорок третью улицу, и едет уже спокойно, соблюдая правила дорожного движения.
– Человеколюбие не твой конёк, Август, – в сумраке в очках водителя отражается мигающая красная ладошка светофора для пешеходов.
– И не ваш, – устало огрызается пассажир и в изнеможении откидывается на спинку кресла. Он сжимает и разжимает в кулак левую руку – с ней только что серьёзно познакомился подбородок Томми Тайнера. Ноющая боль растекается в дрожащих пальцах и по нервным окончаниям отдаётся в груди, не столько от удара, сколько от недомогания. На тёмном рукаве куртки едва заметны маленькие капли крови от языка дружка Мингуса. – Чёрт бы побрал этих тупиц…
Водитель ухмыляется, словно его поймали на вранье:
– Что поделать, где вы, мои деньки золотые? Рассеялись, как туман над Гудзоном. Теперь я погряз в финансовых отчётностях, справках и прочей административной дребедени. Возраст… Организую комфортные условия работы для молодёжи! Лихо ты их… Жить-то будут? Кстати, твои таблетки в бардачке. Американский аналог.
Пассажир откидывает дверцу бардачка, достаёт упаковку таблеток и голубую бутылочку минеральной воды «Калистога». Заглотив
