поджал губы и с явной неохотой ответил:
– Как понимаю, этого не избежать. Что же, позволь представить Эрину Шейо, будущую графиню сан Венте. А это – Милада Виталлески, являющаяся, к несчастью, моей старшей сестрой.
– Почему к несчастью? – возмутилась она.
– Потому что у нормальных людей вполне приличные родственники и только мне досталась ты, – проворчал он, впрочем, совершенно незлобиво.
Женщина улыбнулась, а я удивленно раскрыла глаза. Сестра? Непосредственная, изящная, с редкой красотой и приятной улыбкой, она была полной противоположностью графа. Никто бы и представить не мог, что их связывают кровные узы.
– Не жалуйся, Грег, родню не выбирают. – Виталлески пересела ко мне поближе. – А вы не бойтесь этого неотесанного чурбана, милая. Он только с виду кажется букой, на самом деле под черствой и корявой кожей скрывается вполне приличное сердце.
– Звучит так, будто ты собралась меня препарировать, – буркнул сан Венте.
– Всего лишь пытаюсь добавить образу пару симпатичных деталей.
– Не старайся, это бессмысленно, – непонятно усмехнулся он и, встретившись со мной взором, отвернулся.
А я вдруг почувствовала себя неуютно.
– Стало быть, дорогая будущая сноха, – княгиня чуть склонила голову, – вы последняя представительница семейства Шейо?
– Да.
– Любопытно, – она мельком посмотрела на брата, – очень любопытно. И наверняка, как добропорядочная девушка, носите при себе знак рода? Не могли бы показать? Я, к своему стыду, ни разу его не встречала.
Я пожала плечами и чуть вздернула рукав, оголяя серебряный браслет с изображением черного солнца.
– Надо же… белое и черное, свет и тьма, ночь и день, – прошептала Виталлески. – Как символично.
– Это солнечное затмение, – пояснила я. – Первый Шейо родился в минуты черного солнца. Говорят, это принесло ему счастье.
– Неужели? – Ее губы дрогнули. – Иногда нам всем так не хватает счастья и спокойствия. Правда, Грегорио?
Но граф ничего не ответил, он сверлил меня взглядом, в котором было все что угодно, но только не спокойствие.
Княгиня рано ушла отдыхать, я засобиралась вслед за ней. Почему-то оставаться наедине с будущим супругом не хотелось.
Но стоило вернуться в комнату, как с ужасом поняла, что браслет пропал. Видимо, слетел, пока демонстрировала его Виталлески. И с чего вдруг такой интерес к простому, казалось бы, предмету? Все девушки до замужества носят родовой знак, а после – знак супруга. Вон у той же княгини на груди красуется брошь в виде алого мака – без сомнения, это метка княжеского семейства.
Я посетовала на собственную косорукость (надо же потерять такую вещицу) и вернулась к каминному залу, но уже в коридоре поняла, что вновь стала свидетелем чужой беседы…
– Госпожа Шейо очень волновалась, – послышался голос Филина. – И даже собиралась наведаться в кабинет, я едва
