старым, еще дореволюционным, с лейтенантом Залесским тоже… В общем, знакомые у Орлова были серьезные, внушающие доверие.
А потом и задания стали поступать даже и не странные, а какие-то невероятные, что ли…
Были, оказывается, способы перебрасывать людей на расстояние без всяких там самолетов и кораблей. И если бы только на расстояние. Еще и во времени тоже.
Малышев поверил не сразу.
Долго выспрашивал у Орлова, тот ничего толком не объяснил, сказал, что во времени есть такие трубы, как бы воронки, через которые можно попасть в прошлое или даже в будущее. И группе старшего лейтенанта Орлова как раз поручено по этим самым воронкам шнырять, выполняя важные задания партии и Советского правительства.
Вот, отбить у немецких диверсантов секретные реактивные минометы, а потом отправиться с этими минометами хрен знает куда и выстрелить черт знает по чем.
Даже тогда Малышев еще сомневался.
Ну, в другое место попасть без самолета – еще туда-сюда. А в другое время… Но потом довелось старшему сержанту отправиться в Гражданскую войну, в самую что ни на есть. В одна тысяча девятьсот девятнадцатый год.
Какие-то мужики, повстанцы, то ли за красных, то ли за белых или вообще за зеленых, чего-то там не то захватили, какие-то ящики, большие и тяжеленные. Может, эшелон грабанули или на складе каком нашли.
Орлов взял с собой Малышева и еще Леньку Ставрова, да два пулемета Дегтярева, да гранат десятка два, и прямо из пещеры, в которой была База группы, они втроем и шагнули как раз в девятнадцатый год.
Малышев одного мужичка живым взял, в сторонку отвел да расспросил подробненько. Орлов увидел, но возражать не стал. Потом уже, когда вернулись, сказал, что имеет право Малышев убедиться, что начальство не врет. То есть отказаться выполнять приказы не может. А убедиться, что и в самом деле ходит спецгруппа в прошлое, – пожалуйста.
Потом были еще ходки. Четыре. Три – Малышев так и не понял, куда ходили, зачем… В первой какие-то ящики закапывали в землю на поляне старого дубового леса, во второй – наоборот, какие-то свертки из подвала вынимали, да на себе километров двадцать к воронке тащили.
С этими воронками, как понял Малышев, всякое может случиться. То она оказывается слишком тонкой и может пропустить только одного человека, да еще и голого. А то и открыться, как тоннель, хоть на поезде въезжай. Только до места назначения от нее может оказаться километров двести. И скажем, два часа до открытия-закрытия. В третий рейс они с Таубе, считай, в последний момент успели к воронке. Еще минута-полторы, и пришлось бы по запасному варианту пилить сто сорок три километра, а потом еще два месяца ждать без продуктов и снаряжения.
В четвертую ходку Малышев оказался в лесу, поначалу решил, что снова куда-то в прошлое, а потом наткнулся на сгоревший «Т-26», и понял, что в эту войну попал, в свою, в родную. Только в сорок третий год. В будущее, значит. Они с Ленькой и Сашкой перехватили немецкую машину грузовую в лесу, охрану положили аккуратно,
