я и не знала, что это конопля, – говорю.
Он опять свое:
– Вы двух сыновей вырастили и понятия не имеете, как выглядит конопля? Не делайте из меня идиота. Пишите чистосердечное, и вам скинут срок. А я сейчас позвоню, чтоб вас в наркодиспансер на экспертизу отвезли.
Дал бумагу и час на обдумывание, а сам вышел куда-то.
Сижу я, плачу и все святителю Николаю молюсь. Я его и так насчет сыновей каждый день беспокою, а тут и вовсе аховая ситуация…
Беспокойство насчет сыновей у тети Тани имело особые политические причины. Восемнадцать лет назад ее оба сына, погодки, как только им исполнилось семнадцать лет, чтоб не попасть в армию в Грузии и заодно заработать, еще с советскими паспортами перебрались в Россию. Армии они избежали, а что касается денег, то бабушка надвое сказала. Все, что зарабатывали нелегально на стройках, уходило на съем квартир и бесконечные взятки милиции. Документов у них не было. Вернуться в Грузию к матери они тоже не могли, да и не хотели. Их тут же арестовали бы на границе за уклонение от воинской службы и так далее. За эти годы ребята обзавелись семьями, детьми, но легализоваться в России так и не смогли. Их жены числились матерями-одиночками, получали помощь и тем самым вносили ощутимый вклад в бюджет семей. Таня получала только фото возмужавших сыновей и плакала над мордашками внуков. Съездить повидаться было нереально. Ей, как гражданке Грузии, в родственной визе было отказано. Невестки, хоть и имели гражданство РФ, но по известным причинам не стали бы афишировать связь с нелегалами.
Иногда тетя Таня вздыхала:
– А ведь предупреждали нас старцы в Александро-Невской: «Придет такое время, многие захотят в Россию переехать. Не надо. Терпите, что Бог пошлет, у себя дома. Границы закроют – своих детей не увидите». И зачем я тогда панике поддалась? Вот теперь что делать, ума не приложу. Только молюсь, чтоб мне сыночков увидеть. Хоть как-нибудь…
Но выхода из тупика пока не было.
– Проходит час, я ничего не написала. Потому что по-грузински писать без ошибок не могу. И что писать? Нацарапала кое-как две строчки. Мол, не моя эта конопля, и все тут. Только Николая Чудотворца мысленно прошу о помощи.
Следователь тем временем вернулся. Смотрю, тон другой. Извиняющийся:
– Вы свободны, калбатоно Татьяна. Хотите, мы вас на патрульной машине назад отвезем, откуда взяли?
– Ой, говорю, отвезите, а то у меня ноги не идут. От нервов, чувствую, давление у меня подскочило.
Привезли они меня обратно в Нахаловку. Смотрю, перед моим домом вся наша улица собралась, и Заира-бомжиха, как генерал, перед войском расхаживает. Сама метр с кепкой в прыжке, кулаком потрясает и что-то выкрикивает.
– Правда, бомжиха, или как?
– Заира квартиру в девяностых годах за долги потеряла и с тех пор ночует из милости в детском саду на кроватке, а днем по улицам бродит. То к одной соседке зайдет, то к другой по старой памяти. У меня как-то пять лар заняла – и с концами. Я с ней не здоровалась даже.
Потом я узнала, что Заира главный
