три секунды назад, именно столько времени понадобилось ему, чтобы пересечь улицу.
Он обошел киоск – это оказалась сувенирная лавка, на прилавке стояли многочисленные матрешки с лицами Путина, Ельцина, Горбачева, Ленина и почему-то Чайковского, который в этой политической компании выглядел так же нелепо, как сам Терехов, стоявший посреди тротуара и не понимавший, куда исчезла коричневая куртка.
Из темноты киоска, будто из недр просыпавшегося вулкана, появился молодой продавец, патлатый парень в джинсовом костюме, и сказал, обращаясь не лично к Терехову, а к воображаемому покупателю, среднестатистической личности, не знающей российской истории:
– Самые лучшие матрешки в Москве – Борис Николаевич, между прочим, совсем как живой, вот даже царапина на носу, это не заводской брак, он действительно поцарапался, когда в девяносто первом на танк влезал…
– Здесь женщина проходила, – выдавил из себя Терехов. – В коричневой куртке до колен…
Он не надеялся на ответ, но получил его сразу, парень даже на секунду не задумался:
– Женщина в коричневой куртке, чтобы вы знали, это Жанна Романовна Медовая, менеджер в фирме, занимающейся распространением представленной на прилавке продукции.
– Ага, – сказал Терехов, не очень понимая, какое отношение может иметь стильная и удивительная женщина к этой разноцветной нелепой вампуке. – И она…
Теперь он уже точно ждал продолжения, но именно на этот раз его не последовало, продавец переставлял с места на место матрешки – Ельцина в затылок Ленину, а Путина – лицом к лицу с Чайковским, на Терехова он больше не обращал ни малейшего внимания, будто потерял к нему всякий интерес, поняв, что покупать тот ничего не будет, а за информацией ему следовало бы обратиться совсем в другое место.
Удивленный внезапной немотой продавца, Терехов собрался было задать еще один наводящий вопрос (парень наверняка знал, где можно найти Жанну Романовну Медовую), но слова не пожелали говориться, потому что затылок Терехова неожиданно занемел, как немеет нога от долгой и неудобной неподвижности. Кто-то смотрел ему в затылок, и это ощущение оказалось настолько явственным, что Терехов обернулся не сразу – поднес ладонь к макушке, пощупал, будто место, куда упирался взгляд, могло нагреться от переданной психической энергии.
Женщина в коричневой куртке, Жанна Романовна Медовая, стояла в шаге от него, посреди тротуара, засунув руки в глубокие карманы куртки, и изучала Терехова, как энтомологи изучают насаженную на иглу и уже усыпленную эфиром бабочку – внимательно, с любопытством, но и достаточно равнодушно, будто не ожидая ни увидеть, ни узнать, ни понять ничего нового, что не было бы этой женщине о Терехове известно прежде: час, день или жизнь назад.
– Здравствуйте, – сказал Терехов, – я ищу одного человека, он покончил с собой пару дней назад…
Почему он это сказал? Терехов не знал, произнеслось то, что произнеслось
