касается моего мужа, Сергея Прохорова, то он выбрал мне на замену девушку более бойкую, с ногами длиннее раза в два и талией с моё запястье.
Я выглядела вполне хорошо, пусть и была маленького роста, и рождение ребёнка оставило свой отпечаток на бедрах в виде пары лишних килограммов, которые я так и не возьмусь сбросить. Темп моей жизни помогает мне держать мой вес постоянным – это плюс.
«А волосы и впрямь секутся…», заключила я, рассматривая свой тёмный локон.
Нужно выбрать время и заскочить в парикмахерскую, сделать маникюр и прикупить что-нибудь ещё из косметики. Не хочу, чтобы мой сын ассоциировал меня с кикиморой из сказки. Только из-за моего самого любимого мужчины я стараюсь выглядеть так, чтобы ему не было за меня стыдно. Да и себе настроение всё это поднимает.
Марлен настигла меня, когда я была в раздумьях:
– Обедать, обедать, обедать! Вставай, поехали.
– Стой, я ещё не закончила здесь… – Крепкая рука подруги схватила мою, и мне стало не по себе от длинных бордовых ногтей, грозящих впиться в мою бледную кожу, вытащила меня из-за стола и потащила за собой к лифту так стремительно, что я еле успела захватить сумочку.
Взгляд Марлен оценил мой внешний вид:
– Тебе нужно новое бельё купить. Иначе в этой блузке грудь не смотрится.
В ответ на её замечания я лишь улыбалась, но всегда прислушивалась. Мне они казались забавными. Она всегда отличалась прямотой и искренне желала добра, иначе я бы с ней не стала так сближаться. Из-за Сергея я стала очень осторожно относиться к людям. Предательство сложно забыть.
Иногда, конечно, Марлен даже завидовала мне, моей коже, благодаря которой мне не нужно пользоваться часто тональным кремом, густым ресницам, от природы чёрным бровям.
Не все, видимо, ценят естественную красоту. Привычка подчеркивать её у меня всё же осталась после замужества.
У Марлен была своя машина, просторная квартира, богатый гардероб и выглядела она всегда безупречно. Я привыкла к тому, что она курит и частенько сквернословит, другие же приходили в шок.
– Как Севка поживает? – Поинтересовалась подруга, закуривая.
В кафе было тепло и уютно, в окно я старалась не смотреть: снежное волшебство пугало холодом.
– Не знаю, что с ним делать. В детском саду не общается ни с кем. Ещё обижается, что я опаздываю, заезжая за ним.
– Я тебя сегодня подброшу как обычно. Опоздаешь, но не дольше, чем всегда. Вот если бы ты на трамвае добиралась, то можно было бы его не забирать – всё равно через пять минут снова вести в садик. – Ярко алые губы растянулись в улыбке, в ответ на мою. На белом фильтре сигареты красовалось кольцо следа от помады.
– Простите, – подлетел официант, – у нас не курят.
Выражение лица Марлен было не описать:
– Что? Какого чёрта тогда здесь пепельница?
– Это подставка под солонку, – поставил её он, – и перечницу, – и та вернулась на место быстрым движением его руки.
Я
