они Урванцева не видели.
Поначалу, правда, о нем печалились, особенно когда обнаружили, что в доме закончились не только запасы ароматной травки, но и самых обыкновенных, необходимых для нормальной жизнедеятельности продуктов, но вскоре, с появлением на Остоженке ответственного представителя Мосжилотдела, товарища Хрумкина, вполне утешились. Княжнам в ту пору шел уже семнадцатый год, они входили в самый расцвет своей поразительной красоты. Редкий мужчина, посмотрев на них, мог отвести от них взгляд.
Жильцы (и соответственно неофициальные опекуны сестер Шаховских) в доме на Остоженке менялись с удивительным постоянством. Они вместе с княжнами занимали поначалу большую часть особняка, потом постепенно все меньшую. Количество комнат, принадлежащих княжнам, с годами сократилось сначала до восьми, потом до пяти, а затем и вовсе до трех.
Сестры вынужденно мирились со всем, привыкли к смене любовников, которая происходила все чаще, старались не грустить о них после их внезапных исчезновений, а, напротив, получать от жизни максимум удовольствия. Барышни были неразлучны, и воспринимать себя по отдельности им и в голову никогда не приходило.
Влюблялись они, как правило, в одного и того же мужчину, но никаких особых проблем, как, скажем, ревности друг к другу, эти влюбленности за собой не несли. Возможно, происходило это потому, что объект их воздыханий непременно отвечал взаимностью им обеим.
Равным образом почти ни разу не возникал свойственный обычным женщинам вопрос о замужестве или, скажем, о детях. Быстро менявшиеся покровители и слышать об этом не хотели, с какой стороны ни возьмись, это грозило сплошными неприятностями. Так что княжны поочередно делали аборты.
Само собой разумеется, происходило это событие всякий раз самым секретным образом и в достаточно привилегированных условиях, что несколько примиряло их с потерей будущего ребенка.
Кроме того, было заведено, что после аборта, чтобы окончательно избавиться от грустных мыслей, все втроем непременно отправлялись куда-нибудь отдохнуть, большей частью в Крым. Возвращались оттуда уже совсем в другом, намного более приподнятом настроении.
В какой-то момент сестры обратили внимание, что они давно уже перестали беременеть, и вопрос о детях, соответственно, отпал сам собой.
Так и получилось, что в конце концов Шаховские остались в полном одиночестве, поскольку родственников никаких у них в Советском Союзе не оставалось, а бесчисленные любовники все понемножку тем или иным способом переместились на тот свет. Причем большая часть с посторонней помощью, но некоторые, впрочем, и вполне самостоятельно, просто в связи с возрастом и неизбежными болезнями.
Был, правда, год, когда безутешные родители, никогда не прекращавшие своих попыток найти дочерей, все же разыскали их, и советские чиновники после долгих настойчивых просьб со стороны дружественного французского правительства
