Мне же лично пришлось сразу же отправиться с адъютантом, чтобы показать ему место, где предстояло развернуть наш КП. На краю балки мне приспичило по-большому. Чтобы справить нужду скрытно и в покое, я спустился по крутому уступу несколько ниже по склону оврага, в то время как мой адъютант вел наблюдение за территорией противника. Я уже заканчивал свое занятие и хотел было подняться с корточек, как услышал сверху голос моего адъютанта:
– Ради бога, господин майор, продолжайте сидеть, как сидели. Вы расположились как раз между тремя минами. Отсюда сверху они хорошо просматриваются. Я сейчас спущусь и выведу вас.
И в самом деле, я расположился посреди минного поля. Эти русские мины уже довольно давно осложняли нам жизнь. Они представляли собой небольшие деревянные ящики, на которые не реагировали наши миноискатели. Однако места, где они были заложены, можно было опознать по характерным прямоугольникам выступающей земли. Их действие ужасало. За день до этого от верхового посыльного моего штаба, конь которого наступил на такую мину, остались буквально мелкие кусочки. (Мины с деревянным корпусом были разные. Те, среди которых засел автор, – противопехотные ПМД-6 или ПМД-7 (или ПМД-7Ц). В них помещались 200– или 75-граммовые тротиловые шашки, отрывавшие в случае срабатывания (давление 1—12 кг) ступню или ногу до колена. Конь же посыльного наступил на противотанковую мину ЯМ-5 (в середине 1942 г. появилась также ТМД-5, позже ТМД-44), имевшую около 6 и более кг взрывчатого вещества, усилие срабатывания – 90—260 кг. – Ред.)
Наш КП мы развернули в промоине глубиной около четырех метров, которая вливалась в балку. Там мы поставили палатку и начали расширять пространство, роя склон. При этом мы привели в замешательство с полудюжины русских, которые безмятежно поднялись из балки по склону, но тут же сдались в плен. Один из них принялся заверять нас в дружеских чувствах и даже протянул мне для пожатия свою грязную правую руку. Я проигнорировал этот дружеский жест, всю лживость которого выдавало выражение глаз этого парня. Спеша продемонстрировать свое усердие, они взяли лопаты из рук моих людей и принялись в поте лица углубляться в склон промоины. Когда кашевары доставили нам полевые термосы с горячим обедом, мы выделили и русским весьма обильные порции. Они отошли пообедать в сторонке, но не вернулись и бесследно пропали. Поскольку в балке можно было ожидать и других русских, я послал туда патруль. Тот никого не обнаружил, по крайней мере живых.
Спустя несколько относительно спокойных дней у нас побывал в гостях полковник румынского артиллерийского полка, который должен был нас здесь сменить.
– Мой дорогой друг, – на беглом немецком произнес этот полный, по-домашнему уютный господин, – вы расположили свою палатку таким образом, что ее непременно смоет при первом же ливне.
Едва он успел покинуть нас, как небо нахмурилось и облака собрались так быстро, что мы едва успели что-то предпринять. С небес хлынул такой ливень, что наша промоина в несколько
