интересуется социалист-революционер, он же эсер, устраиваясь поудобней на нарах.
– А тем, что крестьянин твой – это мелкая буржуазия. У него есть собственность на средства производства, и он может нанять работника, то есть сам стать эксплуататором. А у рабочего ничего нет, кроме его рук, он только трудом живет, поэтому он – единственный до конца революционный класс.
– Трудом?! Да ни один твой рабочий на заводе не работает так тяжело и много, как крестьянин на своей земле! И производит он – хлеб, и он-то – всему основа! И начинать надо строить государство – с фундамента, с трудового крестьянства!
– А стремится оно к накоплению и стать буржуазией, дурья твоя голова! А пролетариат – построит на труде, а потом оно вообще отомрет!
– Нельзя строить государство, – говорит Аршинов-Марин.
– А вы, анархи, вообще утописты!
– Это кто тебе – Кропоткин утопист?! Ты хоть историю-то знаешь? Как только возникает государство – так аппарат тут же узурпирует власть и угнетает народ. И не отдаст аппарат эту власть никогда – ни царский, ни пролетарский, ни хоть индейский.
– Так надо сначала же порядок навести, людей воспитать, законы написать, заставить выполнять их. А привыкнут – и тут, когда нет эксплуататоров, государство само и отойдет в сторону.
– Государство? Отойдет? Кто из нас утопист? Власть перерождает людей, они уже делаются отравлены ею!
А главное – все люди от природы равны и свободны, и никто не имеет права повелевать другим! Вы хотите через пролетарское государство идти к свободному обществу – а мы говорим: нет, сначала надо создать свободное общество, где нет принуждения человека человеком, а потом уже создавать продукт свободного труда!..
Нестор слушает, вертя головой от одного к другому. На коленях у него раскрыта растрепанная книга.
– Вы, политические, совсем с людьми не считаетесь, – раздается от стены. – Хоть ночью поспать-то дайте!
– Вот молчи и спи, – негромко, с отчетливой угрозой произносит Нестор.
13.
Утром в начале работы Аршинов-Марин в зарослях передает Нестору торбочку, достав ее из кустов.
– Если поймают – не сопротивляйся, – напутствует он. – Удачи!
Нестор тряпками заматывает цепи кандалов, чтоб не брякали, исчезает в таежной зелени и опасливо бежит, волоча ноги и пригибаясь.
14.
Перейдя ручей и глядя на высокое солнце сквозь вершины, достает из торбы зубило, обматывает тряпкой молоток и начинает сбивать заклепки на кандалах.
Солнце уже низко, он все работает. И, наконец, освобождается.
Быстро продирается сквозь заросли.
…Темнота, странные и жутковатые ночные звуки, ухает сова: он все идет, тяжело дыша от усталости.
И на рассвете выходит к ручейку на поляне. Жадно пьет, сжевывает кусок хлеба из малых торбочных запасов, и засыпает как убитый.
– …Ну, вставай! – наваксенный сапог толкает его в бок. Винтовка второго
