быть, самую трудолюбивую и развитую часть русского крестьянства, не только не имеют свободного вероисповедания, но подвергаются всякого рода гонениям и притеснениям. Тогда как язычникам дозволено беспрепятственно поклоняться своим идолам, ближайшие к православию верования преследуются всеми способами. Такое несправедливое противоречие в учреждениях должно быть уничтожено. Чтобы провозглашенное законом начало стало действительностью, необходимо дать раскольникам свободу вероисповедания. Надобно, кроме того, уничтожить и гражданские наказания, установленные как за неисполнение церковных обязанностей, так и за переход из православия в другие вероисповедания. Это опять дело совести, в которое гражданский закон не имеет права вмешиваться. Наконец справедливость требует, чтобы и с евреев сняты были те притеснительные ограничения, которым они подвержены в настоящее время, ибо свобода совести есть право, из которого не должен быть исключен ни один подданный русской империи; ни один не должен страдать за свои религиозные убеждения.
2. Свобода от крепостного состояния, одно<го> из величайших зол, которыми страдает ныне Россия. Это отражение в меньшем, но еще худшем виде той же системы, которая господствует в целом. Помещик есть почти такой же полноправный и безответственный владыка над своими крестьянами, как государь над своими подданными. Он не имеет только права жизни и смерти; в остальном же ни лицо, ни имущество крепостного человека нисколько не ограждены от помещичьего произвола. Положение властей одинаково, злоупотребления одинаковы, и самые доказательства, которыми они стараются оправдать себя, одни и те же. Правительство стоит за права державные, помещики стоят за право собственности. Правительство говорит, что допущение свободы и оппозиции в государстве есть разрушение патриархального союза любви в пользу искусственных отношений, основанных на политических расчетах; помещики говорят, что уничтожение их власти есть заменение патриархального попечения (!) меркантильной системою найма. Правительство утверждает, что народ, которому предоставляется свобода, предается внутренней анархии; помещики утверждают, что освобожденный крестьянин спивается с круга110 и делается никуда не годным. Правительство говорит, что всякая уступка ведет к революции; помещики говорят, что освобождение крестьян будет знаком для всеобщей резни господ. Правительство хочет действовать паллиативными мерами, уничтожением злоупотреблений, и сохраняет самую систему, их порождающую; помещики точно так же не хотят слышать об уничтожении самого корня зла, а допускают только наказание за нарушение никого не ограждающих законных постановлений. Правительство красноречиво описывает блаженство, вкушаемое подданными под его державою; помещики так же красноречиво доказывают, что их крестьяне лучше и счастливее всех свободных людей в мире. Правительство указывает на западные народы как на пример несчастных последствий
[В смысле «спившись, совсем опускается» (нар. разг.).]
